Роковые ошибки Горбачева: интервью первого президента Киргизии

30 лет ГКЧП и распада Советского Союза. Это много или мало? Для истории – капля в море, для человека – значимый отрезок жизни. Драматические события 1991 года еще хранят неизвестные факты. РИА Новости Крым и радио "Спутник в Крыму" в проекте "30 лет ГКЧП: хроника распада великой страны" вместе со свидетелями эпохи отвечают на вопросы, можно ли было спасти СССР в 1991 году, почему провалился ГКЧП, что сыграло решающую роль в распаде страны…

О событиях 30-летней давности вспоминает первый президент Киргизии, академик Аскар Акаев.

– В августе 91 года вы – президент Киргизии, Киргизской Советской Социалистической Республики. Вот 19 августа вы узнаете о ГКЧП, ваши чувства, первое, о чем подумали?

– Первое – очень сильное огорчение. Я все-таки был твердым сторонником подписания союзного договора, который был подготовлен еще в июле. Конечно, когда я узнал, что ГКЧП, то понял, что срывается подписание союзного договора. Во-вторых, я понял сразу, что это государственный переворот, поскольку упор они делали на то, что президент не в состоянии управлять государством из-за нездоровья. А я тремя днями ранее, 16 августа, разговаривал с Горбачевым.

К вечеру 16-го мне позвонил сам Михаил Сергеевич, хотел знать настроение среднеазиатских президентов перед подписанием договора. Я говорю, настроение замечательное, все коллеги настроены решительным образом приехать и в торжественной обстановке подписать договор. И я слышал, что Михаил Сергеевич полон энергии, энтузиазма, он как раз говорил, даст Бог, подпишем договор, потом возьмемся с новой силой за экономические реформы, наладим экономику, наладим жизнь. Вот такой был разговор. Поэтому я сразу понял, что это явно походит на государственный переворот.

– А договор реально, думаете, мог спасти СССР? Многие участники уверены, что нет.

– Союзный договор, подготовленный к августу, был очень хорошим документом. Над ним долго работали, но лишь после мартовского референдума (Референдум о сохранении СССР 17 марта 1991 года – ред.) работали 4 месяца на регулярной основе, почти каждый месяц мы приезжали, и в резиденции Горбачева в Ново-Огарево работали сутки, иногда двое. В промежутках помощники Михаила Сергеевича редактировали, учитывали замечания.

Документ был консенсусом между президентом СССР и президентами союзных республик. Лидеры республик хотели по двум пунктам свободы: экономической, чтобы самостоятельно проводить экономические реформы, и кадровая независимость. Лидеры хотели сами, не согласовывая с центром, назначать чиновников высшего республиканского эшелона. А за центром оставались традиционно, как это водится в федеративных странах, внешняя политика, оборона, военно-промышленный комплекс, научно-технический прогресс и ряд других вопросов.

Горбачев пошел навстречу, и лидеры республик были чрезвычайно довольны. Поэтому все готовы были подписать, включая президента Украины Кравчука, который иногда говорит, что он уже на том этапе хотел самостоятельности. Я со всей ответственностью говорю: к августу все лидеры союзных республик, включая Кравчука и Бориса Николаевича Ельцина, были готовы подписать союзный договор.

ГКЧП сыграл роковую роль. Если бы договор был подписан, союз мог быть и сохранен.

© РИА Новости . Юрий Абрамочкин

Перейти в фотобанк

Президент СССР Михаил Горбачев и президент Кыргызстана Аскар Акаев

– С вами кто-то из представителей ГКЧП на связь выходил, может, какие директивы давали или склоняли на свою сторону?

– Дело было так: утром 19 августа мне позвонил мой вице-президент Герман Кузнецов, я ему говорю "добрый день", а он мне – недобрый, в Москве власть перешла к ГКЧП, а тут вас ожидает председатель республиканского КГБ. Прошу приехать, надо реагировать, есть срочная информация. Я приезжаю в Дом правительства, там меня уже ждет председатель КГБ. Был такой генерал Асанкулов (генерал-лейтенант Джумабек Асанкулов – ред.), один из ближайших соратников председателя КГБ ССР Владимира Крючкова. Он долгие годы работал в центральном аппарате, был начальником управления по Центральной и Южной Азии, специалист по Афганистану, Пакистану владел языком урду, одним словом, был авторитетнейшим генералом… И он мне говорит, товарищ президент, в Москве власть перешла в руки ГКЧП, я буду их представлять здесь, в Кыргызстане, рекомендуем вам отныне выполнять все указания ГКЧП, контроль возложен на меня. И вручает телефонограмму из Москвы, подписанную Крючковым.

Я прочитал и сказал (мы общались с ним по старой партийной традиции): товарищ генерал, пока я здесь всенародно избранный президент, я буду командовать, кому и чем заниматься, а вас я освобождаю от должности председателя КГБ. И тут же диктую указ: временно исполняющим обязанности назначить вице-президента Кузнецова. И говорю Кузнецову: проводите генерала домой, а сами поезжайте в КГБ и контролируйте там ситуацию. Эта идея пришла в голову спонтанно. Но потом, когда все уладилось, мы с генералом работали еще более 10 лет вместе, он был большим профессионалом.

– А ваши коллеги по президентскому цеху как отреагировали?

– Я в первый же день выступил с осуждением ГКЧП. Во-первых, я сразу понял, что это мятеж или госпереворот. Во-вторых, я был решительным сторонником подписания того союзного договора, и все лидеры центрально-азиатских республик были за договор. А вот в период ГКЧП они заняли такую, по-моему, нейтральную позицию. Я был там единственный, кто осуждал. Потом, когда ГКЧП провалился и собрали экстренное заседание Верховного Совета СССР, помню, первое слово дали Хасбулатову (и.о. председателя Верховного Совета РСФСР Руслан Хасбулатов – ред.), потому что именно Россия сыграла ключевую роль в поражении ГКЧП и прежде всего президент Ельцин. Вторым дали слово мне. Михаил Сергеевич сказал, что вот президент Кыргызстана Аскар Акаев был в числе первых, кто осудил ГКЧП, ему и предоставим слово. Третьим был Анатолий Собчак, мой друг, мэр Санкт-Петербурга, он тоже сразу же 19-го осудил ГКЧП.

– ГКЧП декларативно заявляло, что они за сохранение Советского Союза. В марте прошел референдум о сохранении Союза, и люди в подавляющем большинстве поддержали сохранение обновленного СССР. Почему никто не вышел в его защиту? Только в Москве противники ГКЧП объединились вокруг Ельцина.

– Это очень трудный вопрос. Вы правы, по стране примерно 78% проголосовали за сохранение СССР, а в наших центрально-азиатских республиках – 95-98%. Поэтому я как раз считал, что этим народ дал мне мандат на сохранение Союза, но в обновленном виде. И когда я осудил ГКЧП, народ меня поддержал – в Бишкеке собрались десятки тысяч людей, телеграммы присылали, потому что в заявлении сказал, что главное, почему я осуждаю – потому что это срывает подписание союзного договора.

Но я ни у кого из политологов, историков не нашел мудрого объяснения почему все-таки народ, которые проголосовал за СССР, не вышел потом, требуя его сохранить. Может быть, народ к тому времени устал, а потом ведь 19 августа не было очевидно, что это уже начало распада страны. А еще, мне кажется, народу как раз не понравились лидеры ГКЧП, уж очень они были все... Из силовых органов, премьер-министр и вице-президент были невзрачными, а людям тогда уже нравились такие как Борис Николаевич Ельцин – новые, яркие лидеры. Поэтому народ не поверил и не пошел за ГКЧП.

– Вы же знали по должности всех членов ГКЧП, можете назвать их сильные и слабые стороны?

– Янаев, я считаю, это ошибка Михаила Сергеевича. Янаева никто не хотел видеть вице-президентом. Горбачев протащил его через Съезд народных депутатов СССР. Павлов, возможно, был хорошим финансистом, хорошим министром финансов, но премьер-министром был никаким. Особенно на фоне своего предшественника Николая Рыжкова, который был фигурой и многие в стране ему симпатизировали. Поэтому, мне кажется, люди в них не поверили. А, например, маршал Язов (министр обороны СССР Дмитрий Язов – ред.). Я хорошо его знал, он какое-то время был командующим Среднеазиатским военным округом. Выдающийся военачальник, ветеран Великой отечественной войны, он и его солдаты проливали кровь за великую державу, а она распадалась. Я его понимал и никогда не винил. К нему народ очень уважительно относился, как и к Пуго (министр внутренних дел СССР Борис Пуго, после провала ГКЧП покончил жизнь самоубийством – ред.)… А остальные не пользовались уважением среди народа, поэтому никто и не поддержал ГКЧП. Они не внушали доверия…

– А Горбачев в августе 1991 года элите еще не надоел? Его непоследовательные попытки реформ, перепрыгивание с одной задачи на другую. На ваш взгляд, какое к Горбачеву было отношение?

– Конечно, в 1985-м мы все с восторгом восприняли весть о том, что Михаил Сергеевич стал лидером Советского Союза – молодой, энергичный, очень хорошо говорил, дельные вещи предлагал…

Вы правы, его ошибка была в том, что он начинал реформы, которые конечно были назревшими, но не завершал. Вот первая его реформа, когда он пришел, – ускорение научно-технического прогресса. Это нужно было как воздух! Советский Союз начинал отставать в микроэлектронной революции, которая как раз тогда начиналась – информационная эпоха, но это можно было легко наверстать. Если бы он 5 лет занимался исключительно ускорением, я убежден, советская экономика вошла бы в число передовых, и уж точно Советский Союз не развалился бы. Но Горбачева хватило на 1 год. Через год забыли про ускорение научно-технического прогресса, и Советский Союз просто пропустил микроэлектронную революцию. Это и привело к тому, что экономика в конце концов начала разваливаться. Хотя были, конечно, и другие причины.

Он, действительно, начинал очень хорошие реформы, но ни одну не завершил успешно. Поэтому разочарование было, но я хочу подчеркнуть, не в той степени, чтобы вообще от него отказаться. Единственное, о чем просили лидеры республик в июле 1991 года, когда завершили работу над союзным договором, - чтобы он усилил, укрепил правительство СССР. Все считали, что Кабмин во главе с Павловым недостаточно эффективно работает, я уже сказал об этом. Лидеры республик даже предложили рассмотреть на эту должность президента Казахстана Нурсултана Назарбаева.

Поэтому сказать, что отказывались от Горбачева как от лидера, нельзя. Это я твердо говорю, он тогда еще смотрелся хорошо. Только в кадровой политике у него было много ошибок, которые и привели к краху Советского Союза.

– Спустя 30 лет распад Советского Союза, лично для вас – что это?

– Я был и остаюсь советским человеком. Я гордился, что был гражданином великой страны, одной из двух сверхдержав. Поэтому, конечно, распад СССР был для меня процессом болезненным. Я сожалею, потому что искренне был настроен, поддерживал Горбачева в работе над обновлением Союза. Лидеры республик хотели все больше и больше полномочий и прав, у центра их оставалось все меньше и меньше. Я был на стороне Горбачева, потому что считал, что великая держава должна иметь сильный, мощный центр. Мы достигли компромисса, но...

Я считаю, что СССР был нужен миру. Именно благодаря Советскому Союзу, социалистической системе в целом весь капитализм после Второй мировой войны как-то облагородился, началось строительство социальных государств. Германия, скандинавские страны стали практически социальными странами именно благодаря социалистической системе во главе с Советским Союзом. А посмотрите, СССР распался, весь Запад пошел как бы вспять, только скандинавские страны и Германия более-менее сохранили социальное лицо.

А возьмите Америку, Великобританию. Там либеральная политика камня на камне не оставила от социальных программ. Посмотрите, какое там расслоение, социальное неравенство. Выдающийся экономист профессор Стиглиц, лауреат Нобелевской премии, говорит, что если американское правительство вновь не займется социальными программами, не будет перераспределять доходы в обществе, Америку ждут революции, которые могут привести к распаду и этой страны.