"Моя последняя воля": завещания, менявшие Крым

Наталья Дремова

"Милая Маша, завещаю тебе в твое пожизненное владение дачу мою в Ялте... Недвижимое имущество, если пожелаешь, можешь продать". Это письмо Антона Павловича Чехова, заверенное ялтинским нотариусом, было написано сестре Марии Павловне 16 августа (по новому стилю) 1901 года. За три года до смерти.

Мария Павловна ту самую ялтинскую дачу сохранила, сделала наследством для всех. Общечеловеческим. Каждому, кто приходит в Дом-музей Чехова, достается прикосновение к жизни и творчеству большого писателя и светлого человека.

Мы решили вспомнить о том, какой след оставили в Крыму завещания других известных людей.

Щедрый дом

Завещание Александра Степанович Таранова-Белозерова поразило Симферополь. Ну ладно, семейное имение бывший прокурор, а потом судья, предводитель дворянства — оставил брату. А все почти полумиллионное имущество велел направить на строительство и содержание странноприимного дома! Только перечень недвижимости составлял 12 пунктов: от трактиров, лавок и мельниц до имений и виноградников.

Основательное двухэтажное здание с внутренним двором и установленным там бюстом благодетеля открыло двери в 1826 году. Отныне здесь могли найти приют, пищу и лечение все, кто был беден, стар, немощен, остался без крыши над головой. До 50 человек одновременно.

Изначальная идея дома для приюта странников оказалась отодвинута в сторону.

Несколько раз "дом для бедных" менял свое назначение и становился госпиталем. В 1910 году медицина окончательно вытеснила "соцпомощь": в здании разместилась амбулатория для больных туберкулезом. С тех пор дом был подразделением медицинского факультета университета, госпиталем для красноармейцев, тубдиспансером и снова госпиталем…

Сегодня любой симферополец покажет вам это здание. Просто спросите, как пройти к медицинскому колледжу.

Кстати

Самым дорогим и щедрым даром по завещанию в Крыму можно считать собрание картин и галерею Айвазовского. Великий маринист записал в своей "духовной": "Мое искреннее желание, чтобы здание моей картинной галереи в городе Феодосии со всеми в ней картинами, статуями и другими произведениями искусства, находящимися в этой галерее, составляли полную собственность города Феодосии".

Бюджет выживания и вера в возрождение: 140 лет галерее Айвазовского >>

Хранитель древностей

В последний раз друзья видели Людовика Колли в больнице. Он почти не видел и попросил прочитать последние строчки рукописи, над которой не переставал работать. "Немножечко не закончил", — как-то виновато прошептал он и заплакал. Через несколько часов его не стало.

Колли был талантливым археологом, исследователем исторических документов, защитником разрушающихся церквей и мечетей, врагом "черных" копателей.

© Источник: feolib.crimealib.ru

Феодосийский музей древностей, который возглавлял Колли до 1917 года

Назначение Колли директором Феодосийского музея древностей, существующего до сих пор, коллеги по увлечениям восприняли даже без удивления: человек занял свое место. Музей для Колли, который так и не обзавелся семьей, стал ребенком. Он выискивал для него экспонаты, а порой и средства на выкуп каких-то особо интересных предметов. Собирал и собственную коллекцию древностей.

Еще до революции из-за болезни Людовик Колли потерял работу. Существовал на крохотную пенсию, но бесплатно занимался множеством общественно полезных дел, от написания бесплатных статей по истории до организации выставок.

1918 год, голодный и страшный, стал для него последним. Ученики и друзья собирали для музейного подвижника какие-то средства, продукты... а он радовался, когда добыли керосин для лампы — это значило, что можно до ночи работать над рукописями.

Завещание Колли было простым: библиотеку передать городу, а личную коллекцию древностей — в музей.

Господин с ананасом

Андрей Фабр был государственным человеком. Чиновником, без которого начальству как без рук. Редким служакой: к рукам у него ничего не прилипало. Равнодушным к тем радостям жизни, которые могут дать деньги.

Фабр никогда не бежал от ответственности, мгновенно принимал решения. Был хорош и в расследовании сложных дел, и в исполнении приказов по высадке леса. В чумном 1812 году он устраивал карантин вокруг деревень, где была выявлена болезнь. И лично проводил окуривание домов, куда добралась чума.

Из Крыма Андрея Яковлевича "увела" карьера. Он был назначен на должность губернатора Екатеринославля и принялся благоустраивать город, бороться с последствиями неурожаев. На рынках проверял верность веса гирь у торговцев, в приютах и богадельных лично снимал пробы с обедов.

Местное общество губернатора считало сухим, скучным. И… скупым человеком. Ходил анекдот, что в "длинные праздники", когда он вынужден был устраивать званые обеды, скромность стола "разбавлял" ананас. Но поскольку экзотический фрукт не был разрезан, гости не решались подступиться к колючей диковинке. И та выставлялась на следующем обеде…

Выйдя на пенсию, Фабр вернулся в Симферополь. К концу жизни все его состояние, вместе с имениями, дачами, деньгами, составляло почти 340 тысяч рублей серебром. В те времена за 40-100 рублей можно было купить крепостного.

Из завещания Андрея Фабра:

"Недвижимые имения мои и денежный капитал… оставляю я после смерти моей навсегда и неотделимо в пользу малолетних неимущих сирот".

Сиротский приют для мальчиков разместился в симферопольском доме Фабра и содержался на проценты с капитала. Здесь дети осваивали грамоту, а когда при приюте открылось ремесленное училище, то получали и профессии. Сейчас здание занимает Министерство образования РК.

"Помогли Господь и Мася"

Ее звали Мария Степановна Волошина. Если бы не эта женщина, на месте волошинского "Дома поэта" еще до войны стояло бы строение, переоборудованное "под нужды отдыхающих". Из этих стен навсегда бы ушли воспоминания об огромном веселом человеке, рядом с которым душой отогревались многочисленные друзья, приятели и незнакомцы, впервые приезжавшие в Коктебель.

Поэт и художник Максимилиан Волошин формального завещания не оставил, только указания относительно своих похорон. Несколько последних лет его жизни были отравлены историей с частью домовладения: флигеля, который он подарил Всероссийскому Союзу писателей.

© Источник: my-koktebel.com

Дом-музей М. А. Волошина в Коктебеле

Оформлять подарок руководство союза не спешило, зато… сдало в аренду Политиздату. Расстроенным Волошиным представитель арендатора описывала, какая высокопоставленная публика будет тут отдыхать, не то что всякая шушера… "На что я, со свойственной мне горячей поспешностью, сказала: "А мы терпеть не можем генералов и принимаем только "шушеру", — вспоминала Мария Степановна.

После смерти мужа в 1932 году ей пришлось биться за оставшуюся часть дома: сельсовет пытался объявить имущество выморочным и тянул с утверждением в правах наследства. Мало кто знал, чего стоило ей во время войны сохранить стены и предметы домашнего обихода, помнившие Волошина (она называла его Мася). Во время оккупации "обитель поэта" занимали то немцы, то румыны. А настоящую хозяйку выгоняли. Обещали взорвать дом.

Она прятала книги, картины, голодала. Узнала в 1943 году о том, что больна раком желудка, и легла умирать. Но нашелся хирург, единственный на весь Крым, сделавший операцию. Мария Степановна выкарабкалась. "Господь и Мася помогли мне в этом", — считала она.

Свое завещание Мария Степановна написала 3 мая 1944 года, вскоре после освобождения полуострова от немцев. Домовладение в Коктебеле со всей обстановкой, библиотеку в пять тысяч томов, более пятисот волошинских акварелей, архив мужа, собрание картин, скульптур — Союзу писателей СССР. С одним условием.

Из завещания Марии Волошиной:

"С тем непременным условием, что это имущество остается на месте его нахождения в настоящее время и в тех же помещениях в селе Коктебели, на все будущее время под наименованием "Дом Поэта" имени М.А. Волошина, где он работал и творил всю свою жизнь".

Как новый директор "Киммерии Волошина" реанимирует музей >>

Главное богатство

Свою последнюю волю Александр Львович Бертье-Делагард оформил в мае 1920 года. Крым еще был под "белыми". Ялту трудно было узнать: забитый приезжими и военными город напоминал разоренный муравейник. А всякое имущество тогда, как указал уже не встававший с постели инженер, археолог, нумизмат, исследователь Крыма, "легко и неожиданно уничтожается".

У Бертье-Делагарда к тому времени оставались хутор под Севастополем и ялтинский дом. Он просил их продать, чтобы отдать долги, закрыть обязательства. Главным богатством ученого были книги.

© Источник: i.ytimg.com

Александр Бертье-Делагард в библиотеке своего дома

Ученый отписал примерно 7,5 тысяч книг о Крыме Московскому историческому музею "с непременным условием хранить все в одном месте, не разрознивая, не внося ничего чуждого". Часть библиотеки, книги по математике, естествознанию, садоводству, предназначались губернской управе, для какого-нибудь учебного заведения. Древние вещи по завещанию передавались общественному музею.

Но так получилось, что богатейшая крымоведческая библиотека осталась на полуострове. Эти книги в 1924 году передали в библиотеку "Таврика". Во время войны часть собрания не вернулась из эвакуации, многое оставшееся в хранилищах разграбили немцы. Но до нашего времени дошли полторы тысячи книг из собрания Бертье-Делагарда.