Елки в землянках Севастополя: праздник на Великой Отечественной войне
Как встречали главный праздник года крымчане в Великую Отечественную
© Из коллекции Н. Дремовой
Несколько лет назад в районе Мекензиевых гор поисковики нашли позиции одной из зенитных батарей, удерживавшей рубеж в декабре 1941-го. В окопе отыскались… тонкие металлические крепления от елочных игрушек. Сами украшения, видимо, были сделаны из материи или картона, и не сохранились.
Каким было празднование Нового Года на Крымском полуострове в войну? В осажденном Севастополе, на линии фронта, в оккупированных городах?
Сухари под елкой
На декабрь пришелся очередной штурм Севастополя. Авианалеты чередовались с обстрелами, горели и рушились дома, большинство севастопольцев сутками не покидали убежища.
"Новый Год встречаю в землянке вместе с радистами. Выпили по стопке водки, поздравили друг друга с наступлением Нового года и на этом все новогоднее торжество закончилось, – записал в последний день декабря в своем дневнике инженер-майор ЧФ Иван Селезнев. – Днем сегодня заходил в базу транспорт. Катера-охотники за подводными лодками и торпедные катера прикрывали транспорт дымзавесой".
Но в осажденном Севастополе были те, для кого просто необходимо было устроить настоящий праздник: дети. Горком партии и городские власти смогли организовать доставку небольшого количества елок для продажи на базаре. А другие пришлось добывать… военным. Потому, что хвойные в основном росли на территории, занятой противником. Сосны – по несколько штук, по десятку, приносили в город разведчики, выбиравшиеся в тыл немецких войск.
Севастопольцы получали пайки. Каждый килограмм продовольствия был на учете. Георгий Задорожников, которому в первый год войны исполнилось восемь лет, в своих мемуарах писал: семья выживала благодаря отцу. Тот работал в мастерских по обслуживанию фронтовой техники. Мальчик запомнил длинные севастопольские очереди за всем, что можно было съесть. В пищу шли даже географические карты: можно было их вымочить, отделив клейстер. А из него – испечь оладьи на рыбьем жире, сварить затируху.
© Государственный архив Республики Крым
Немецкие солдаты ведут наблюдение под Севастополем, 1941 г.
Из воспоминаний Георгия Задорожникова:
"Тетя Татьяна пришла с базара и сообщила, что в продаже только бочковые огурцы, а за ними несусветная очередь. Но и огурцы закончились. Тогда смеялись: немецкая листовка сообщала позже, что жители города питаются только солеными огурцами. А их-то уж и не было. Пропаганда опоздала!
Электрический свет появлялся все реже. Кажется, последний раз он был на Новый, 1942 год. Даже на маленькой елочке, устроенной для меня, горели лампочки. Но в 00:30 начался минометный обстрел нашего района, и электрический свет исчез из нашей жизни на несколько лет".
Но для детей в осажденном городе смогли найти праздничные сладости. На устроенных в бомбоубежищах, в подземных школах елках, каждому ребенку выдавали печенье и даже мандарины. Там, где такой роскоши не хватило, дарили мешочек белых сухарей.
Валенки в подарок
Последние дни 1941 года – это время Керченской-Феодосийской десантной операции. 31 декабря немцы спешно отводили свои части от Феодосии и Керчи. К полудню передовые силы фашистов уже были на Парпачском перешейке: там, где Керченский полуостров соединяется с Крымским.
На марше не до празднования, поэтому Новый год отмечали на ходу. И даже ухитрялись дарить товарищам подарки.
Старший сержант, командир орудия зенитной батареи Виталий Абросимов вечером вернулся в свою землянку и столкнулся с приятелем, Редькиным. Тот торжественно вручил ему новую пару черных валенок. Сам Абросимов "щеголял" в ботинках, поверх которых были надеты резиновые сапоги от костюма химзащиты. Сержант заметил, что друг тоже в валенках – разрезанных сзади и зашитых. "Сняли с убитого, догадался я. Редькин засмеялся: "Ничего, носи новые. В соломе нашел – честно! Знаю тебя, ты же не возьмешь с убитого, а я ничего. Наш ведь солдат носил", – описывал этот эпизод Абросимов.
Продукты отобрали у немцев
Начальник 2-го партизанского района Иван Генов в декабре 1941-го смог сделать самый дорогой новогодний подарок командиру Джанкойского отряда Рюмшину. Его жену и детей схватили немцы. Потом выпустили, но установили наблюдение: авось партизанский командир придет их проведать. С другими партизанскими семьями фашисты уже такой трюк проделывали. А когда понимали, что фокус не удался, расстреливали женщин и детей.
Генов принял решение отправить двух бойцов в деревню за семьей Рюмшина. Но дом был пуст. Опоздали? Партизаны постучались к соседям. Там они и оказались: по деревне прошел слух, что родных партизана этой ночью снова арестует гестапо, и соседи не побоялись укрыть их у себя. Рано утром семья командира уже была в отряде.
Кстати, партизаны тот Новый год отпраздновали частично за счет немцев.
© Государственный архив Республики Крым
Крымские партизаны
Из воспоминаний Ивана Генова:
"В последние дни стало заметно, что фашисты готовятся к Новому году. Из деревень они везут кур, гусей, свиней, яйца, масло, молоко, овощи, а с Южного берега Крыма и из Судака, Капсихора – фрукты и вино. Партизаны совершили несколько налетов на обозы врага и значительно пополнили свои продовольственные запасы.
…Почти в полночь сели за новогодний стол. На ужин получили по две лепешки, суп из галушек и картофельное пюре. Ни вина, ни спирта у нас нет. Неожиданно Надежда Францевна (жена Генова – авт.) громко рассмеялась. Она достала свой рюкзак, вытащила из него бутылку вина. Да какого: мускат черный 1932 рода из подвалов "Магарача"! Каждый ждал своей доли. И хотя она составляла всего один глоток, были рады и этому".
В баню и за солью
Разным был Новый год у жителей Крыма, оказавшихся в немецкой оккупации.
Кто-то стремился выслужиться, пользовался возможностью поживиться, пользуясь покровительством немцев. У них был и праздничный стол, и выпивка.
Другие шли на рынок, чтобы выменять вещи на продукты. Несколько картофелин, селедка, борщ на бульоне из костей – вот и весь новогодний ужин.
Симферополец Евсей Гопштейн выжил чудом. Его прятала в одной из комнат своей квартиры старая знакомая. Всю оккупацию он провел, не выходя из ее дома.
"Через час заканчивается 1941 год, тяжелый, весьма тяжелый в моей жизни, – записал он в своем дневнике. – Я пережил катастрофу гибели еврейского населения Симферополя и Крыма… Погибла для меня моя библиотека, собранная трудами всей жизни".
В том году оккупанты еще не пытались создавать праздничное настроение — точнее, его иллюзию, для местных жителей. Просто вырубили елки и сосны в парках, выгребли у людей запасы продуктов.
Но в конце 1942-го оккупационная пресса уже вовсю писала о детских утренниках в школах, новогодних и рождественских представлениях, праздничных постановках в театрах. Мероприятия эти были именно для демонстрации, "осчастливили" елками и утренниками совсем немного детей.
© Государственный архив Республики Крым
Одно из зимних детских развлечений в оккупированном Крыму было официально запрещено
В Симферополе как раз "к празднику" была открыта городская баня и организована… продажа соли. Работающим - по килограмму, иждивенцам - по 500 грамм.
Из дневника симферопольской учительницы Ольги Жданович:
"1 января, 1943 года. Открыт вольный базар. Цены безумные, но есть все.
Литр постного масла – 700 рублей,
Сливочного масла килограмм – 1000 рублей,
Муки кило ячменной – 120 рублей,
Морковь, капуста – 25 рублей,
Картофель – 50-60 рублей за кило,
Один чебурек из темного теста – 10 рублей,
Керосин и бензин, литр – 150 рублей.
Я получаю пенсию – 160 рублей в месяц…"
Нищие, раздетые, голодные симферопольцы ухитрялись делиться последним с теми, кому было еще хуже. Когда на работы гнали военнопленных, те на обочинах дорог или у крылец домов оставляли свои шапки. И люди клали туда продукты: вареные яйца, картошку, семечки, сухари… Возвращаясь, шапки со съестным подбирали.
Даже дети, которые тоже недоедали, в течение дня не брали из этих шапок ни крошки. Потому, что почти у каждой семьи кто-то был на фронте. И о судьбе родных можно было гадать. Жив, воюет? Убит? В плену?
Успевшие эвакуироваться крымчане были счастливчиками: они получали весточки от близких. В Центральном музее Тавриды хранятся письма и открытки, которые присылал сестре Ольге в Саратовскую область летчик Александр Вильямсон. В сорок пятом он получил звание Героя Советского Союза, вернулся в Симферополь, в его честь назвали улицу в крымской столице.
В одной из новогодних почтовых карточек он писал: "Настал 1942 год. Я его встретил на фронте, ознаменовав его приближение мощными ударами по фашистам. Выполняя завет Сталина: "Не выпустить с нашей земли ни одного живого немецкого оккупанта".
1 из 2
Текст открытки А. Вильямсона с "рапортом" о встрече Нового года
© Центральный музей Тавриды, фотокопия Н. Дремовой
2 из 2
Фронтовые открытки Александра Вильямсона
© Центральный музей Тавриды, фотокопия Н. Дремовой.
1 из 2
Текст открытки А. Вильямсона с "рапортом" о встрече Нового года
© Центральный музей Тавриды, фотокопия Н. Дремовой
2 из 2
Фронтовые открытки Александра Вильямсона
© Центральный музей Тавриды, фотокопия Н. Дремовой.
