Ангел-хранитель Григория Четвертака: путь крымского партизана

ФЕОДОСИЯ, 9 мая - РИА Новости Крым, Галина Оленева. Его комната скромная, но светлая, с окном на южную сторону. Из украшений - натюрморт над кроватью, написанный внучкой, да небольшие иконы на столе. Он говорит так: "В церковь я не хожу, но в Бога верую. Я остался жив только потому, что есть у меня Ангел-хранитель".

Григорий Четвертак встретил войну пятнадцатилетним. Теперь ему 96. Он плохо помнит начало дня, но с удивительной точностью воспроизводит события 80-летней давности. Партизанский отряд в лесу под Старым Крымом, погибших товарищей, симферопольское гестапо, лагерь военнопленных в Гамбурге. В преддверии Дня Победы Григорий Федорович поделился воспоминаниями с корреспондентом РИА Новости Крым.

Хотел вступить в комсомол

Деревня Эсен-Эки в Ичкинском районе Крыма. Два десятка домов. Ныне - это село Пушкино Советского района. Сюда 13-летний Гриша переехал в 1939 году из Кировоградской области вместе с мамой и папой, тремя братьями и младшей сестренкой Клавой. Здесь после 7-го класса стал работать трактористом, хотел учиться дальше, стать военным, вступить в комсомол...

"Пошел пешком за 18 км в поселок Ички (ныне Советский) за комсомольским билетом. А тут выяснилось, что райком комсомола эвакуировался в Краснодарский край. Я билет так и не получил, и пошел обратно. Так начиналась война. Мне было 15".

Два старших брата Григория ушли на фронт в 41-ом. Оба погибли: "Петро служил военфельдшером, умер в 42-ом, в госпитале, после ранения. Иван погиб в 43-ем, под Ленинградом, он был летчиком-истребителем. Папа болел. Маму и сестру послали за Джанкой рыть "волчьи ямы" для танков. Потом маму сменил я. Доски брали на "Сольпроме", гнали их на берег, стоя в воде, и соль разъедала кожу до крови. Потом нас отправили на Акмонай ровнять берег, готовить позиции, а потом всех распустили, поскольку фронт подошел вплотную. Мы приехали домой, а вскоре к нам в деревню пришли немцы", - вспоминает ветеран.

Авиация примет участие в параде Победы в Керчи>>

Браунинг с застрявшим патроном

"Еще один брат, Вася, был на год старше меня, - вспоминает Григорий Федорович, - но мы с ним были не разлей вода. В 1943 году немцы стали угонять в Германию всех от 12 до 60 лет. Тогда мы ушли на Агармыш (горный массив в районе Старого Крыма). С самого начала хотели к партизанам. Да как их найти? Пошли в лес, а там народу прячется - под каждым кустом. Наутро осталось нас пятеро. Остальные ушли, потому что приходили румыны".

В составе немецкой армии в Крыму воевали воинские подразделения Румынии, в том числе румынские горные стрелки. "Немцы командовали, а они делали всю грязную работу", - продолжает ветеран, - так вот, они искали и не нашли своих овец, которых угнали братья Стояновы".

Со слезами на глазах: как уберечь историю Великой Отечественной войны?>>

Юра, Толя и Митя Стояновы – старокрымские партизаны, в их честь названа одна из улиц этого маленького городка. В 1944 году их поймают фашисты, будут жестоко пытать, но места партизанских стоянок ребята не выдадут. Их расстреляют.

За год до этого, Гриша и Вася, выбираясь из своего горного укрытия в поисках хлеба и воды, ночью наткнутся на угнанных овец, познакомятся со знаменитыми братьями и получат от них гранату без запала и маленький дореволюционный браунинг с одним застрявшим патроном.

"Но ведь никто ж не знал, что это оружие не работает, - смеется Григорий Федорович, - к тому же мы повстречали еще ребят, и даже московского матроса, который бежал из плена. А у нас в войну как было? Если матрос - это же смелость и отвага! Он у нас сразу стал за командира, а всего нас уже было девять человек. Мы решили разоружать полицаев. Пришли в деревню Османчик (ныне Холодовка, под Судаком) пистолет на них наставили, граната – в руках. Забрали два карабина, две винтовки и наган".

В партизанах

Вооружившись, направились в cтарокрымский лес и попали в 7-ой комсомольско-молодежный отряд 3-й партизанской бригады под командованием Александра Александровича Куликовского.

"Я называл его дядей Сашей. Еще были особист и комиссар. Всего в отряде человек 70. Посылали нас на дороги, чтобы наблюдать, как двигаются немцы. Мы считали, какая техника, сколько её, куда идет. Жили как? Из жердей делали курень, застилали крышу листьями, посередке оставляли пустое место для выхода дыма - внутри разводили костры. Главная еда - рабочая конина. Когда она варится, без конца льется черная вонючая пена. Несколько дней я не мог это есть, а потом ничего, даже кости грыз, как собака".

9 февраля 44-го года Василий отмечал свой двадцатый день рождения. По поручению командиров партизанского отряда он вывозил в село к родственникам раненных бойцов. Выполнив задание, попал в окружение карателей и взорвал себя гранатой.

"Его окружили. А немцы расстреливали партизанские семьи. И чтоб не узнали, кто он, Вася приложил к лицу гранату и взорвал себя. Мама и отец на опознании не были, не выдержали бы - разворочено все лицо. А жители села хоть и догадывались, но сказали, что не знают, кто это. И этим спасли нашу семью".

После войны на месте гибели Василия Федоровича Четвертака в Карабае установили памятник. Теперь этой деревни нет на карте, а к месту захоронения партизана почти вплотную подобралась пашня. Несколько лет Григорий Федорович ходатайствовал о перезахоронении. 7 марта 2015 года останки были эксгумированы и перезахоронены с воинскими почестями в Феодосии.

Военный Ангел-хранитель

Говорят, на войне случаются чудеса. Григорий Федорович не сомневается: до самой Победы его хранили высшие силы. По всем законам здравого смысла он должен был погибнуть еще в 43-ем, при неудачной попытке окружить немцев в Бараколи (ныне село Наниково, под Коктебелем).

Мемориал Защитникам Севастополя начнут строить в этом году>>

"Я был в домашнем пальто. Его полностью изрешетило пулями, а я целый. Сам не понял как".

Чудом спасся и в 44-ом. Тогда случился лесной бой с румынами. 18-летний Григорий бежал в атаку прямо на румынский пулемет: "А еще тебе желаю, мой товарищ дорогой, если смерти, то мгновенной, если раны - небольшой". Так вот, я бежал в атаку на этот пулемет, а в голове этот стишок, и думал, чтоб р-р-раз - и всё. Там деваться было некуда, я должен был быть убит. Наверное, они решили, что это чучело, заправленное взрывчаткой. Или сумасшедший. Не может нормальный бежать. И убежали эти пулеметчики, но я за ними гнаться не стал. Глянул - лежит мой товарищ Ваня: у него передняя часть черепа снята, белые мозги в крови лежат, а сердце еще работает. А у меня пули попали в приклад автомата, а я опять целый".

В этом же бою был убит московский матрос Володя, с которым вместе разоружали полицаев в Османчике. Теперь казалось, это было тысячу лет назад…

Апрель 1944: трагедия и подвиг освобожденного Симферополя>>

"Володю застрелил грузин из нашего отряда. С перепугу выпустил ему в живот пулеметную очередь. Сам этот человек получил касательное ранение в "мягкое место" и просил его нести. А куда нам нести? Голодные, ноги еле волочим, много раненых. Командир сказал, пусть идет пешком, если хочет жить. Он сначала пошел, а как услышал вдали звуки стрельбы, рванул так, что обогнал весь отряд. Бежал бы дальше, да не знает куда. Я даже рассмеялся".

Помогали немцы

Спустя 30 лет после войны Григорий Федорович поехал отдыхать в Ялту. На одной из тенистых аллей санатория "Орлиное гнездо" его окликнул мужчина. Оказалось, служили в одном отряде. Последний раз они виделись в 44-ом, на Агармыше. Вместе шли на задание. Взрыв. Григорий ранен и контужен, неподвижно лежит на земле. Напарник считает его погибшим, уходит и сообщает об этом в отряд. Так Гриша попадает в руки немецких пособников.

"Сам я ничего этого не помню, это в Ялте в 75-ом уже узнал от товарища", - уточняет он.

Потом было симферопольское гестапо, его жестоко били, и неверное, убили бы, но снова вмешалось провидение:

"Меня привели на допрос к немецкому офицеру по фамилии Миллер. Оказалось, до войны он был директором школы в нашем селе. Он узнал меня. И стал тайком кормить - первое, второе и компот. А сам говорил: "будут спрашивать, отвечай, что тарелку за мной вылизывал". Думаю, он был за наших, по заданию. Он же научил меня отвечать на допросах так, чтоб своих не сдать, и чтоб не забили насмерть".

Из крымской столицы пленных перевезли в севастопольскую тюрьму, затем морем - в Одессу, где его, бессильно падающего на ступеньки Потемкинской лестницы, подхватил другой пленный. Они станут добрыми товарищами и будут поддерживать друг друга в лагере в Гамбурге.

"Живые щиты": как фашисты отступали из Крыма>>

"Нам повезло, что попали в обычный, а не в концлагерь. Там бы меня сразу в печку - я же долго двигаться не мог. Поляк попался такой клятый, что хуже трех немцев. С такой злобой относился, будто покусает. Вот он возил нас разбирать здания после бомбежки. Целые кирпичи – отдельно, битые - отдельно. Там на меня рухнула стена, а у меня обе голени гноились, и я как раз этим местом ударился. Подошел немец: "Не бойся, я коммунист!". Потом приносил лекарство и лечил меня, когда никто не видел".

Все это время на родине Григория считали погибшим. Маме принесли четыре похоронки, на всех братьев сразу. От такого горя у нее ноги отказали. Восстановилась только в 47-ом, и долго еще жила.

© Галина Оленева

Похоронка на Четвертака Григория Федоровича

Освобождение

Из плена Григория Федоровича освободили англичане. Это случилось 1-го мая 1945 года. Привезли на сортировку, пожилых отправили домой, молодежь - в запасной полк. Там крымский партизан закончил курсы радиотелеграфистов. В октябре 46-го был направлен на Западную Украину, где служил еще пять лет.

"Нас там освободителями не считали. В 49-ом, наши парни безоружные зашли в дом к голове какого-то села. Сели на лавку. Тот сказал, что выйдет коровам дать. А сам оказался бандеровцем и привел своих бандитов. Ребят расстреляли. Им были немцы друзья".

И все же Украина для него родная: родился на Кировоградчине, венчался в селе под Луганском. О текущих событиях говорит взволнованно:

"Ридна мама моя - Украина, а Отечество мое - Союз Советских Социалистических Республик, а вера моя - православная. Я молюсь, чтобы украинцы опомнились и Украина была спасена от бандеровцев. Думаю, немного опоздали, надо было, когда майдан начинался, а теперь националисты оккупировали страну. Нужно их, конечно, выбивать. Получится - будет нормально. Если останутся - толку не будет".

В светлой комнате повисает пауза. Григорий Федорович долго смотрит в окно, думает о чем-то своем, а потом говорит так:

"Я очень вас прошу, любите свое Отечество. Защищайте его. Это очень важно".