СИМФЕРОПОЛЬ, 23 сен - РИА Новости, Крым, Наталья Дремова. "Пришли немцы, которые с черепами и костями на шапках, все переломали, и Катю били, меня хотели забрать… Сейчас я одна и совсем кончаюсь… Заплати, сынок, за сестер своих и мать старую, за позор наш". Письмо, опубликованное в газете "Красный Крым", было найдено в январе 1944-го в квартире керчанки Елизаветы Коротковой. Сама хозяйка, как установили медики, была убита.
Письмо — экспонат выставки "Без срока давности", открывшейся в Центральном музее Тавриды. Рассекреченные архивные документы рассказывают о разных гранях войны.
Как выжить?
Немецкий "порядок" на оккупированных территориях начинался с изъятия. Продуктов, велосипедов, радиоприемников, советских книг. Затем следовала регистрация и обложение налогом садов, приусадебных участков, птицы, скотины. Среди рассекреченных документов есть даже указ о регистрации собак. Владельцы должны были уплатить по 5 рублей.
А вот еще одно объявление: в Феодосии со 2 декабря 1941 года детям запрещено ездить по дорогам и тротуарам на санках и коньках.
С наступлением темноты запрещалось движение по улицам и дорогам. За нарушение — расстрел на месте. Особое распоряжение для керчан: они должны были замуровать щели и входы в катакомбы в домах и дворах.
Первые же недели оккупации полуострова открыли счет умершим от голода. Люди несли на рынки и в открывшиеся комиссионные магазины все, что сберегалось на черный день. Хуже всего было на Южном берегу Крыма, где вообще не было значительных запасов продуктов. Тем, кто смог найти работу, иногда выдавали оплату натурой, зерном.
"Управа предлагает использовать для выпечки хлеба все виды злаков, получаемых по наряду зернопродуктов: пшеницу, просо, гречиху и др." — такое распоряжение разослала Ялтинская городская управа старостам района.
В Симферополе было немногим лучше. "Старый учитель Маслов в 1 средней школе сказал директору школы: "Немцы морят нас голодом", и покинул школу. Другой учитель, Терешов, сказал директору: "Я лучше пойду подметать базарную площадь, там я заработаю больше". Учитель Лагутин в 8 школе сказал директору: "На мой заработок я не могу себе купить ежедневно два яйца", — этот документ составил один из чиновников городской управы Симферополя, жалуясь на "упаднические настроения" педагогов.
Жизненной необходимостью была медпомощь. И она тоже стоила недешево. Городские управы объявили о восстановлении работы медучреждений. На выставке представлен прайс Сарыгольского района Феодосии. Первичные прием в поликлинике и амбулатории стоил 4 рубля, вызов врача на дом 8 рублей, больничное лечение — 10 рублей в сутки первые 15 дней. Потом цена снижалась до 7 рублей в сутки. А средней считалась зарплата в 50-60 рублей в месяц.
Как Крым жил при немцах: рассекреченные архивы>>
Были, впрочем, исключения: венерические болезни лечили бесплатно. А таких больных с каждым днем становилось больше. Благодаря немецким солдатам, которые и покупали благосклонность женщин, и насиловали их. Зато "алкоголизм среди населения не наблюдается", — писал в своем отчете феодосийский санитарный инспектор Миронов. И объяснял: потому, что нет в свободной продаже дешевых спиртных напитков.
Мало кто из крымчан мог рассчитывать, что никак не пострадает от "новых хозяев". Можно было потерять имущество, дом, жизнь. В Крыму полыхали деревни. И как месть за поддержку партизан, и "по необходимости": чтобы создать у леса "мертвую зону".
В ноябре 1943 года партизаны 3-го отряда составили акт о сожженных деревнях Тав-Бодрак и Ново-Бодрак Бахчисарайского района. Утром 13 ноября фашисты прибыли на машинах в Тав-Бодрак, собрали жителей, вывели их на дорогу, расспрашивали о партизанах. А затем приказали рассчитаться на первый-второй, "вторых" отвели в сторону и расстреляли. Остальных увезли. Потом та же судьба постигла Нова-Бодрак, где каратели сожгли 74 дома и школу. 10 жителей деревни бросили в горящие дома живыми.
В декабре фашисты уничтожили деревню Стиля.
"Немцы демонстративно, у всех на глазах, изнасиловали молодых девушек и женщин в помещении школы, — говорится в другом акте о зверствах оккупантов. — Бесследно исчезли из деревни, по-видимому, сожжены в своих домах Оджа Айше 70 лет, Айше Дедели 85 лет, Аджи Эмир Асан 80 лет, Осман Джеббар 88 лет… Гражданка Курт-Шерфе Эмир Усеин была заперта в доме, когда его подожгли".
Детей и подростков убивали тоже. Чаще вместо родителями, во время массовых казней евреев и крымчаков. Но не редкостью было убийство за мелкие проступки или несоблюдение какого-то распоряжения. Например, на глазах односельчан фашисты расстреляли десятилетнего мальчика в деревне Старая Бурульча. Он пошел к реке за водой…
Первые дни Великой Отечественной войны: как СССР встретил фашистов>>
Пять лет назад в Кореизе установили мемориальную доску в память семьи Горемыкиных. В их дом приходили подпольщики и связные из леса. В январе 1942-го всю семью повесили на набережной Ялты.
"Отец 45 лет, бывший помощник кладовщика строительства санатория "Золотой пляж", мать 35-40 лет и дочь, девочка 14-15 лет, — писал в своих воспоминаниях ялтинец Николай Дешкин. — Повешенные приодеты в свою лучшую одежду (может, и не свою, а из ближайшего магазина — новенькую)… У каждого на груди досочка: "дело №.. фамилия, имя, и за что: за связь с партизанами".
В Европу "на заработки"
"Веселая группа из трех девиц окружает меня. Бог ты мой! Да ведь это мои вузовские слушательницы. Лица радостные, оживленные. Нарядились, как на праздник", — так рисовал журналист оккупационной газеты "Голос Крыма" один день в симферопольском бюро труда.
Наверняка соблазнившиеся обещанными заработками и "европейской" жизнью были еще в начале 1942 года. Но потом сомнительной чести бесплатно работать на немецкого бауэра или отстаивать 12-часовые смены на заводах крымчане пытались избегать. Прятались, давали взятки, чтобы получить медсправки о непригодности по здоровью. Калечили себя, впрыскивали под кожу керосин и скипидар.
Фрагмент картины "Оборона Севастополя" выложили зажженными свечами>>
Один из стендов выставки посвящен жителям полуострова, угнанным в Германию. Вот фотография внушительного двухэтажного дома с кокетливым флюгером на крыше. На обороте надпись: "На память родным маме и папе во время проживания в Австрии. Дом моего хозяина. Скучная и одинокая жизнь моя. И один дом посреди леса…". Хочется верить, что девушка Тамара, приславшая этот снимок в Крым в феврале 1944 года, смогла вернуться домой.
"В летнее время подъем в 3 часа ночи, ибо до рассвета нужно было доить 8 коров, которые находились на пастбище за несколько километров от деревни, — описывала уже после возвращения домой свою жизнь в Германии Клавдия Ачкасова, угнанная из Новой Ивановки Сейтлерского района. — После управки со скотом и птицей начиналась работа в поле. На 15 га земли рабочих кроме меня не было… Питание главным образом состояло из бурака и брюквы, редко бывала картошка…". Клавдия через год после такой "райской жизни" написала письмо домой, описав и щедрость хозяев, и непосильную работу, и постоянные побои. "Бунтарку" отправили в концлагерь Аушвиц. Там же оказалась 24-летняя Елена Тричева из села Марфовка Керченского района. Она была арестована за попытку побега, девушке удалось добраться до Польши.
"Из камня его гимнастерка": самые пронзительные памятники ВОB>>
Смерть предателям
На этом документе, датированном 1943 годом, стоит гриф "Не для печати". Это указ президиума Верховного Совета СССР о мерах наказания для оккупантов и их пособников, виновных в убийствах и истязаниях гражданского населения и пленных, а также шпионов и изменников.
Документ устанавливал границы, отделяющие тех, кто лично расстреливал и вешал от остальных "энтузиастов", служивших фашистам. Для уличенных в причастии к убийствам мерой наказания была смертная казнь. Пособники, отмечалось в указе, "караются ссылкой в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет". На освобожденных территориях действовали военно-полевые суды. Они рассматривали дела, выносили приговоры, которые приводились в исполнение немедленно.
Очень показательны Керчь и Феодосия. Всего за два месяца 1941 года, до успешного проведения Керченско-Феодосийской десантной операции и освобождения Восточного Крыма, фашисты успели уничтожить тысячи людей. При полном содействии тех, кто получил при "новой власти" высокие должности.
Фашистские лагеря в Крыму: убийства, пытки, опыты на людях>>
…Кадры кинохроники: по улице идет старик в темном пальто. Позади — красноармейцы с винтовками, у которых примкнуты штыки: конвоиры. У старика сосредоточенное и отрешенное лицо. Это Тимофей Токарев, бургомистр Керчи. Он уже был главой города в далеком 1919-м, а после прихода Советской власти был лишен имущества и избирательных прав. Жил, тихо ненавидя эту самую власть, и дождался своего часа. В 1941-м немцы, занявшие Керчь, предложили 65-летнему Токареву должность городского головы. Служил ревностно. Составлял списки врагов нового режима, организовывал перепись евреев, которых потом расстреляли в Багеровском рву, обеспечивал изъятие у керчан "излишков" продуктов для немецкой армии.
Когда десантники теснили врага у Керчи, из города бежали больше ста человек, активно сотрудничавших с фашистами. "Благодетели", впрочем, догнали убегавших в нескольких километрах от города и… расстреляли. Токарев с ближайшими соратниками, своим заместителем Петровым, заведующим торговым отделом управы Бамбухчиевым и секретарем Михайловым, успели отбиться от этой колонны беглецов и вернулись в город. Но спрятаться им не удалось.
Как простые жители Крыма спасли десятки невинных жизней>>
Уцелела съемка конвоирования двух феодосийских градоначальников. Первый, Николай Андржиевский, прослужил чуть больше пяти недель. Он подписывал приказ об обязательной регистрации крымчаков, которых затем расстреляли… Ушел, ссылаясь на здоровье: в кинохронике видно, как он идет, опираясь на палки. Его преемник Василий Грузинов бургомистром пробыл 11 дней. Но и до назначения показал себя "достойным кандидатом". Писатель Константин Симонов, который был в те дни в Феодосии, писал: "Этот человек был мне отвратителен. Отвратителен в гораздо большей степени, чем любой пленный немец… Его интересовал только он сам, его собственная судьба, его собственное благосостояние". Смертный приговор, вынесенный тогда этим пособникам врага, жители Керчи и Феодосии посчитали справедливым.
