Наталья Дремова
"Папуся получил 24 яблока, полтора фунта сахару, не знаю, сколько селедок и больше ничего. Ну, и то спасибо", — записал зимой 1921 года десятилетний Федор Рау. Паек симферопольского папы-учителя мог считаться богатым, многие о таком даже и не мечтали.
В феврале 1921-го недоедали многие. За бесценок продавали мебель, домашнюю утварь, украшения. Именно тогда начала разворачиваться цепь событий, которая привела Крым к катастрофе длиной в несколько лет: голоду.
26 февраля в РСФСР стартовала дискуссия и обсуждение проекта указа о прекращении продразверстки, фактически выгребания продуктов из хозяйств. Зимой 1920-1921 проведенная в Крыму продразверстка дала 2,8 млн пудов зерна. При этом никого не интересовало, что же будут есть те, кого успешно "разверстали".
Еще не страшно?
В феврале крымское правительство приняло программу экономического развития Крыма на текущий год. Предполагалось "поднять" промышленность: восстановить цеха, фабрики, заводы, но… Нечего было дать людям, которых привлекли бы к этой работе. Их невозможно было обеспечить главной валютой: продуктами.
Несколько указов о продуктах напрямую касались рядовых крымчан. Продажу молока и молочных продуктов объявили спекуляцией, поскольку продавцы не отдавали их за бесценок. Каждый владелец коровы обязан был зарегистрироваться в "Артели тружеников мелких молочных хозяйств" и сдавать молоко туда. Кто не зарегистрировался — сам виноват, скот реквизируется.
Заработал приказ, запрещающий людям отправлять в посылках из Крыма продукты сверх указанных норм. Например, хлеба или сухарей не больше 20 фунтов, это около 9 кг. Мясных или колбасных изделий можно было послать чуть больше 2 кг. В посылках запрещалось пересылать муку, зерно, крупу, картофель, сахар, масло, сырое мясо, соль, табак. Еще один приказ запрещал убой скота частным лицам на всей территории Крыма.
Выехать с полуострова за продуктами было невозможно. А у тех, кто пытался ввезти их в Крым самостоятельно, груз просто отбирали на заставах.
Справка
Работающим крымчанам полагались пайки. Ценные специалисты, люди, занятые физическим трудом на госпредприятиях,могли рассчитывать на паек по категории А, высшей. На месяц полагалось почти 17 кг хлеба, примерно 5,5 кг фруктов, чуть более 200 г сахара, 450 граммов соли и столько же жиров, менее 2 кг мяса или рыбы. Нередко рыба была представлена хамсой или селедкой. Еще 200 г мыла, 2 коробки спичек, около 300 г табаку, чуть более 100 г суррогатного кофе из ячменя, цикория или желудей.
Паек категории Б (для занятых физическим трудом на частных предприятиях по госсаказам, а также служащие в советских учреждениях) был менее обильный, из продуктов полагались лишь хлеб, фрукты, сахар, соль и кофе. А вот в пайках для беременных и кормящих женщин, а также индивидуальных для детей (больных, истощенных) присутствовало сливочное масло, молоко, манка, чай, мука, картофель, мясо, крахмал.
А Крымревком тем временем утвердил продразверстку на 1921 год. Полуострову предстояло отдать 2 млн пудов зерна, 2,4 млн пудов кормовых культур, 80 тысяч голов крупного рогатого скота.
Крымские эпидемии: кому чума, кому мать родная >>
"Третьего зарезать не успели"
К лету на полуострове наконец начали выполнять введенный для всей страны указ о замене продразверстки продналогом. Но грядущий голод уже невозможно было предотвратить. Слишком много "выгребли" из Крыма. А лето ознаменовалось жестокой засухой, погубившей посевы. Со всех полей полуострова удалось собрать в 17 раз меньше зерна, чем в последний дореволюционный год.
Осенью из Бахчисарайского района и окрестностей Ялты пришли вести о первых случаях смертей от голода. В горных деревнях люди жили с огородов, они не сеяли хлеб, а выменивали или покупали его.
В городах наступление трагедии чувствовалось пока не так остро. Сюда еще не потянулись массово из деревень истощенные люди, не лежали трупы на дорогах и тротуарах, не кидались в ноги прохожим брошенные матерями дети. Все это будет к декабрю. Пока же горожанам, по большей части нуждающимся рабочим, выделяли талоны на усиленное питание в столовых. Обычно его "усиливали" дополнительным куском хлеба, ломтем жмыха, несколькими карамельками, редко — кусочком сала или стаканом молока.
"Рабочий Михайлов вздохнул свободно. Наконец-то! Собес выдал ордер его истощенной жене на право усиленного питания. Четырнадцать дней у Михайлова ордер на руках, а продуктов нет. Собес отвечает: ограблен продовольственный склад", — писала газета "Красный Крым" в декабре 1921 г. Случай не редкий: чтобы ордер превратился в продукты, крымчанам требовалось немало времени и усилий.
Кстати
Уроженец Симферополя, ученый-энтомолог Виктор Гребенников писал: "Неподалеку находилось месторождение светлой, почти белой глины, очень тонкой на ощупь, мелкодисперсной и скользкой. Ее называли "кил" и приспособили, за неимением мыла и недостатком щелока, для стирки белья. Кил, привезенный отцу из месторождения, был подмешан в тесто, из коего были испечены лепешки. Мы с Толей с любопытством отведывали сей странный хлеб, сильно отдававший не то штукатуркой, не то речным илом, но особого отвращения, впрочем, не вызывавший".
Газетные сводки происшествий пестрели сообщениями о кражах: воры обшаривали дома и квартиры не только в поисках денег и драгоценностей, но выносили и продукты. В городах воровали собак, на огородах — картофель и овощи. На пекарни и железнодорожные вагоны банды устраивали налеты. На улицах оказалось множество детей, девочки-подростки пытались зарабатывать проституцией.
Ели траву, улиток, лягушек, в степных селах пекли лепешки из истолченных семян перекати-поля.
В крымские суды стали поступать иски о кабальных сделках с недвижимостью, когда люди отдавали дома за продукты. Судиться несчастные решались не потому, что опомнились: их часто обманывали предприимчивые покупатели, не отдавая обещанное.
Сводки ЧК рассказывали о лежавших на улицах Севастополя трупах, которые никто не убирал по несколько дней: некому, да и больничные морги переполнены.
1922 год стал самым обильным на сообщения о… людоедстве. Ученый-биохимик Вацлав Кретович вспоминал, как читал в газете о том, что в Симферополе торговали пирожками из человеческого мяса. Семья Кретовичей смогла засеять и обмолотить небольшое поле. И поэтому выжила. "Обычно мы прятали продовольствие в сундуке, который закапывали в сарае для сена", — упоминал он.
"В деревне Шейх-Эли отец зарезал своих двух малюток и съел их вместе с женой. Третьего зарезать не успел, так как был арестован; в убийстве сознался и после умер. Жена умерла также", — приводил фрагмент сводки крымский историк Вячеслав Зарубин.
Чекисты сообщали из-под Симферополя: "Два брата Чурай и Суин Аслан Оглу съели несколько детей. Признались, что съели трупы сначала своих детей, а затем заманили проходившего мальчика Пехтеева, которого, убив, съели, и, наконец, мальчика 13-14 лет, собиравшего по деревне милостыню. Толпа крестьян Васильевского и Азаматского общества передала их жестокому самосуду, предав огню их избу, в которой братья Аслан сгорели".
Летом 1922-го по всему Крыму разворачивались пункты питания, открывались детские ясли, в деревни подвозились продукты, голодающим выдавались дневные пайки, ослабевших людей подбирали на улицах и отправляли в больницы. Заработали столовые американской администрации помощи (АРА). Урожая в тот год Крым снова лишился из-за… проливных дождей. И голод вышел на следующий виток. Чтобы продолжиться и в 1923 году.
Помощь получал примерно каждый седьмой-восьмой голодающий. За три голодных года полуостров потерял около 150 тысяч погибшими от голода. Пятую часть всего населения.
Факты
- только 16 февраля 1922 года Крым был признан официально голодающим регионом. Фунт (450 г) хлеба в Алупке в то время стоил до 160 тысяч рублей.
- крымское правительство обращалось за помощью к Турции, описывая ужасы голода на полуострове. В тексте документа упоминалось: "Населением съедено все, вплоть до худших суррогатов, которые могли быть найдены среди крымской растительности". Турция не отказала, но фактически и не помогла.
