Наталья Дремова
"Надо крутить проволоку, а руки трясутся. Люди кричат, плачут. Дети плачут. Кричат… Мы работали полный рабочий день". Так описывал свои обязанности один из добровольцев 152-го батальона СД: связывай, конвоируй к яме, стреляй.
Многожильный алюминиевый кабель рубили на куски в 40-50 сантиметров, расплетали и связывали руки обреченным людям. Тысячи таких "закруток" были найдены в местах расстрелов. Десятки можно увидеть в витринах мемориала "Концлагерь "Красный" в Симферополе.
Есть среди них и новые сведения о "Красном". И о людях, прошедших через этот ад и сгинувших в нем.
"Ее звали Надя"
Однажды заместитель начальника концлагеря "Красный" Ганс Гунце застрелил женщину.
"Заключенную по имени Надя и ее трехлетнюю дочь. Фамилии не помню. Она была из Феодосии. В лагерь попала за укрывательство военнопленного", — это цитата из показаний бывшего переводчика лагеря Миллера. Он, уже отбыв срок за свои преступления, был свидетелем на процессе 1972 года: судили избежавших наказания бывших охранников "Красного".
Миллер прекрасно помнил, что Гунце ходил с пистолетом системы "Вальтер", и него же предпочитал и убивать. Запомнил примерное время казни Нади и ее дочки: "в конце марта 1944 года, вечером, примерно в шесть часов". А фамилия… Куда там запомнить всех!
И все-таки фамилию Нади историки, занимающиеся восстановлением имен узников "Красного", выяснили: Гончарова.
"Убедительно прошу отыскать место жительства моей дочери Надежды С. Гончаровой, которая была в политическом лагере ("Красный совхоз"), которая убеждена в моей смерти за агитацию против фашистской гадины... И она там чудом сохранилась, или он, гад, успел ее вывезти, как и меня. В первый же день встретилась с русскими войсками, имею возможность передать весть дочери и внучке. Целую, мама..."
Тогда матери отправили короткое извещение: сведений о дочери и внучке найти не удалось. Но сейчас о последних месяцах жизни Нади известно.
"Молодая женщина владела немецким языком, поэтому она стала работать переводчицей у коменданта лагеря Пауля Краузе, — рассказывает историк, автор исследовательского проекта "Красный": история, память, судьба" Михаил Кизилов. — Есть сведения, что в лагере она находилась с матерью и трехлетней дочкой. Получается, что мать Нади попала в число узников, вывезенных за пределы Крыма. Конечно, положение переводчицы было несравнимо лучше, чем рядовой узницы. И давало шанс выжить, сохранить жизнь маленькому ребенку. Но в какой-то момент Надя, очевидно в присутствии кого-то из "добровольцев", негативно высказалась о немцах".
Портрет
Заместитель начальника лагеря "Красный" Ганс Гунце был ярко выраженным садистом. Он получал удовольствие, наблюдая за страданиями людей, лично принимал участие в экзекуциях и казнях. Собрал вокруг себя таких же, с схожими наклонностями. Приблизил, например, одного из местных "добровольцев"-коллаборантов, когда увидел того с… двумя отрезанными человеческими головами в руках и третьей, подвешенной на пояс. "Немецкий офицер пришел в восторг от такого усердия", — показывал свидетель.
Крымчане от фашистов спасли десятки невинных жизней: как это было >>
"Железный" человек
Партизан Леонид Кондратьев в плен попал в Старом Крыму.
С первых же дней в "Красном" показал на редкость упрямый характер, не подчинялся правилам. Однажды, когда узников увели на работу, спрятался там в бочке из-под бензина. И сбежал.
Леонида задержали и вернули в лагерь.
"За побег полагалась смерть, но это был тот редкий случай, когда удалось поймать бежавшего, поэтому из наказания решено было сделать "поучительное зрелище" для узников, — говорит Михаил Кизилов. — В два ряда были выстроены все заключенные: они должны были смотреть, как немилосердно избивают Кондратьева. Исполнителями были братья Абжелиловы, садисты-охранники. Когда истязаемый терял сознание от боли, они обливали его водой: чтобы чувствовал удары. На груди и на спине его были привязаны дощечки с издевательской надписью: "Я вернулся сюда потому, что мне тут нравится".
Кондратьева отволокли в специальное место, узники называли его "пыточной", и продолжали бить там. Бросили в барак. На следующий день подняли, и погнали к месту очередного "развлечения".
Вот на этом и можно было бы ставить точку в истории страданий любого узника "Красного". Но Кондратьева не убили, а… отправили в больницу. Очевидно, что впечатленное стойкостью, силой и несгибаемостью узника лагерное начальство имело на него свои планы. То ли "делом принципа" было сломать узника, то ли завербовать и использовать как своего агента.
Из больницы Леонид Кондратьев, как был, в гипсе, сбежал через неделю. Кто-то из медперсонала предупредил: мол, завтра за тобой придут. Далеко уйти не мог, хоронился на крыше сарая, а работники больницы его подкармливали.
До партизанского отряда, едва оправившись, Леонид Кондратьев добрался. Но здесь его приняли за немецкого агента. Винить партизан за чрезмерную бдительность невозможно: в это время множество провокаторов успешно вывели фашистов на отряды, подпольные группы, связных. В общем, Кондратьева повели расстреливать. Еще одно чудо: партизана, который должен был исполнить приговор, Леонид убедил в своей правоте. И тот его отпустил, выстрелив в воздух.
Кондратьеву удалось перебраться за линию фронта. "Особистам" он тоже казался подозрительным, так что воевал в штрафной роте. В ней прошел войну. И вернулся домой, к жене и детям.
Факт
Довольно часто в "Красном" практиковался выкуп узников. Комендант Пауль Краузе брал пять золотых николаевских монет или две шубы за "голову". Тогда узника выпускали, а его карточку уничтожали. Охранники брали золотые украшения, продукты. Точного пофамильного учета во время выхода на работы не было. Поэтому "проплаченного" узника могли отпустить, схватив вместо него случайного человека: лишь бы сошлось количество.
Судьба шпионов: рассекреченные документы о разведшколах немцев в Крыму >>
Парк надзирателя Шпекмана
Анна Онух попала в "Красный" весной 1943 года. Вышла 28 октября этого же года. Днем раньше произошел первый массовый расстрел. Женщине очень повезло: она не попала в первые партии приговоренных, и ее успели в списках пометить как ценного работника. В Крым вошел крупнейший немецкий табачный концерн, и на фабрике потребовались специалисты с опытом.
Интересно, что в выданной справке об освобождении значилось местом заключения лагерь Шпеккенбюттель. Именно так какое-то время в немецких документах назывался "Красный".
Михаил Кизилов пояснил: это название — образчик немецкого могильного юмора. Так назывался большой парк под Ганновером. Кроме того, фамилия начальника лагеря была Шпекман, а одно из значений слова "бюттель" — надсмотрщик, ищейка. Название можно расшифровать как "Парк надзирателя Шпекмана".
Для остальных "смягчающих обстоятельств" не существовало. В одной из групп расстрелянных была беременная женщина из Джанкоя. Одна из выживших узниц вспомнила ее имя: Шура. Беременная просила пощады, а немец ткнул ее в живот, сказал, что у нее там тоже красный коммунист, и он обоих отправит на тот свет.
Хотя историки недавно выявили уникальный факт: одну беременную, жившую в Ялте, из "Красного" опустили домой. С условием: как родит, прибудет обратно. Неизвестно, что женщина наобещала лагерному начальству, но назад, конечно же, она не вернулась.
Весной 1944 года группа из восьми охранников планировала… взорвать комендантский дом со всем лагерным начальством, освободить узников и увести их в лес.
"Они вошли в контакт в симферопольским подпольем, им передали мины замедленного действия, — сообщил Михаил Кизилов. — Одному из охранников даже удалось заложить мины за батареи. Но то ли кто-то донес, то ли заметил. Пришла группа солдат с собаками, разминировали "закладки". А следствие легко вычислило виновных, и под пытками кто-то из них сдал двух девушек-подпольщиц, с которыми группа контактировала. Ночью взяли обеих: Екатерину Арсененко и Нину Гаврилову. После допроса их расстреляли".
Через "Красный" за все время его существования прошло не меньше 15 тысяч человек. 7-8 тысяч здесь были убиты.
Пока историкам удалось установить имена всего около тысячи узников.
Забывать нельзя: в Крыму открыли памятник замученным фашистами сиротам >>
