Наталья Дремова
Заявления об утрате личного имущества во время оккупации крымчане начали оформлять в июле 1944 года. Желающим предоставлялись официальные бланки, людям рассказывали, как их правильно заполнять. Требовались свидетели, чтобы не было искушения завысить размеры потерь.
Милиция против очереди
До войны крымчане жили не богаче, чем люди в других уголках страны. В дефиците все: от писчей бумаги, книг, обуви до керосина и дров. В магазинах шаром покати.
"Это утомительная война": о чем немцы писали домой>>
Симферополец, экономист Евсей Гопштейн, писал в своем дневнике, как на замечание коллеги: мол, у вас куртка и штаны обтрепались совсем, только пожал плечами. Новых взять было негде.
"Проходил сегодня между прежнего долгоруковского обелиска, ободранного, сброшенного… Ступени унизаны десятками людей, преимущественно женщинами и детьми. Это с четырех часов дня начинает собираться очередь на завтра в первый и единственный по настоящее время мануфактурный магазин, который находится на ул. К. Маркса", — писал он летом 1938 года. Дежурили семьями: авось повезет, что на прилавки что-нибудь выбросят.
Однажды, упоминал Гопштейн, возмущенные этим скоплением людей городские власти распорядились "ликвидировать очередь". В шесть утра милиционеры подогнали грузовик, усадили туда несчастных "дежурных по очереди" и вывезли за город, где и отпустили. Обратно симферопольцы добирались как могли.
В то время отличным приданым для невесты считался не новый, но крепкий шкаф или стол. За отличную работу мужчин премировали сапогами, женщин – отрезами на платье. Новый костюм "строили", годами копили деньги на материал, затем выискивали его в магазине или на рынке.
Имущество было скромным, его утрата ощущалась болезненно.
Как Крым жил при немцах: рассекреченные архивы>>
Сегодня по тем самым заявлениям об ущербе можно понять, кто по советским довоенным меркам считался "богатым", кто жил "не хуже других".
Среди недавно рассекреченных документов в рамках проекта "Без срока давности" есть справки и опись имущества капитана Красной Армии Николая Петрова. Кадровый военный до войны служил в авторемонтной мастерской в Симферополе. Когда началась война, отправился в действующую армию. Вернувшись в Крым, Петров обнаружил, что от его имущества остались лишь воспоминания…
В составленном им списке 87 пунктов. Перечень одежды по тем временам роскошный, одних пальто два: кожаное и бобриковое, а еще плащ и шинель. Четыре военных костюма и столько же гражданских, рубашки, майки, пять пар сатиновых трусов и восемь — шелковых носков! Отрезы материи, подушки, одеяла, постельное белье, туфли…
А вот те вещи, которые любой крымчанин в те времена счел бы несомненной ценностью: часы настольные, фотоаппарат, ружье охотничье, баян, патефон с пластинками, мотоцикл ИЖ-9, зеркальный шкаф, никелированная двуспальная кровать, персидский ковер, сервиз. Замыкают список книги, в числе которых полное собрание сочинений Ленина.
Петров указывал, что вещи были разграблены румынскими военными. Поэтому заявление направил в Союзную контрольную комиссию Бухареста. В нем попросил предъявить от своего имени иск правительству Румынии на возмещение ущерба.
Фашистские лагеря в Крыму: убийства, пытки, опыты на людях>>
Интересно, что общая сумма нигде не фигурирует. Деньги капитану Петрову не были нужны: что в них купишь в разоренной войной стране? "Прошу получить натурой, — указал он в заявлении. — Приобрести в настоящее время такое количество потерянных мною вещей не представляется возможным".
Справка
- Общий прямой ущерб, причиненный народному хозяйству СССР и отдельным сельским и городским жителям, оценивался в 679 млрд. руб. в государственных ценах 1941 года.
- Летом 1944 г. за буханку хлеба на рынке в Симферополе просили 250-300 рублей (по карточкам он стоил на порядок дешевле). Литр молока стоил 80-90 руб, килограмм картошки больше сорока. Хорошей считалась зарплата хотя бы в 400-500 рублей.
Разграблено и расхищено
Условно заявления об ущербе делились на два потока: от военных шли в Союзную контрольную комиссию. Остальные — в Крымскую комиссию по содействию Чрезвычайной государственной комиссии СССР.
Вернувшийся с фронта житель Армянска Федор Полещук отыскал соседей, которые подписали акт о том, что "действительно было уничтожено и разграблено немецко-фашистскими захватчиками в период ихней оккупации Армянска… на общую сумму сто четыре тысячи сто тридцать рублей".
Рассекреченная Ялта-45: трофеи, дополнительная ПВО и белые перчатки>>
"Действиями немецко-фашистских оккупантов и их сообщников гр. Шаргородской Ольге Ипполитовне и ее семье, проживающей в гор. Ялта по Черноморскому пер. № 5, причинен нижеследующий ущерб… мужской костюм шевиотовый 1 — 1800 руб., пальто дамское 2 — 2000 руб…"
Список включал белье постельное и даже дамское, женские туфли и мужскую куртку, принадлежавшую расстрелянному мужу Шаргородской. Всего на сорок с половиной тысяч рублей.
Наталия Кантор, проживавшая в Черноморском переулке, до войны жила зажиточно, в перечне разграбленного имущества фигурируют патефон, пианино "Красный Октябрь", швейная машинка, мужские золотые часы, шуба — всего имущества более чем на 31 тысячу рублей.
Во время оккупации крымчан грабили под официальными предлогами вроде сбора теплых вещей для германской армии и просто по хотению солдат и офицеров. Те могли ворваться в дом или квартиру, вывернуть содержимое шкафов и комодов, забрать приглянувшиеся вещи.
А вот имущество евреев и крымчаков расхищали, можно сказать, организованно. Жилища, покидаемые обреченными людьми, опечатывали. Затем специально созданная организация — Бюро инвентаризации, переписывала все вещи. Лучшей мебелью обставлялись квартиры немцев, что-то могли забрать полицаи. Бюро могло имущество продавать, сдавать в аренду.
Кстати
Устанавливался ущерб имуществу от военных действий: например, попадания авиабомбы в жилье. А также от расхищения вещей оккупантами и "пропавшими во время оккупации".
Нередко об ущербе некому было заявить: у убитых не оставалось родственников. Тогда выводили некую среднюю сумму. Например, в Ялте ее установили в 38,9 тысяч рублей. Имущество 288 уничтоженных фашистами семей оценили в 11,2 миллиона.
Игла и эвакуация
Можно было даже предъявить ущерб от неполученных доходов. Например, ялтинка Любовь Розенберг до войны выслужила персональную пенсию. И, конечно, не могла ее получать в оккупированном Крыму более двух с половиной лет. Этот ущерб — 3,8 тысячи рублей — тоже оформили официально.
Неизвестный солдат в Симферополе может быть известным>>
Жителям сел и пригородов предлагалось вносить в перечень ущерба погибшие посевы, фруктовые сады, всевозможную домашнюю живность.
Некоторые крымчане записывали в бланки заявлений расходы на возвращение домой. Семья Игла, жившая до войны в Севастополе, во время скитаний — а они бежали от войны, ненадолго оседая в Краснодарском крае, Махачкале, Гаграх, Казахстане — оценила эти переезды в 8 тысяч рублей.
В 1944-1945 годах ситуация с возмещением ущерба была непонятной.
С одной стороны, людей поощряли писать заявления об ущербе. Даже печатали бланки. С другой стороны, с самой Германии взять такие репарации, чтобы выплатить компенсацию советским людям, было невозможно. СССР и так по соглашению с союзниками получал 20 млрд долларов. Намного меньше ущерба, причиненного народному хозяйству. Да и этих денег в итоге полностью страна не получила.
Как простые жители Крыма спасли десятки невинных жизней>>
С третьей стороны, как вообще можно было возместить ущерб частным лицам? Речь шла о миллионах исков, примерно таких же, какой просил предъявить капитан Петров. Хотя в Соглашении о перемирии с Румынией, указывалось: "Правительство Румынии обязуется в сроки, указанные Союзным (Советским) Главнокомандованием, возвратить Советскому Союзу в полной сохранности вывезенные с его территории во время войны все ценности и материалы, принадлежащие государственным, общественным и кооперативным организациям, предприятиям, учреждениям или отдельным гражданам…".
Около года шла огромная работа по сбору сведений об утраченных вещах, продуктах, домашней скотине, доходах. Но крымчане, как и жители других освобожденных регионов, никакой компенсации за имущество так и не получили.
Тогда зачем же это требовалось?
Скорей всего, данные копили чтобы вывести некую аргументированную общую цифру ущерба, которую понесли обычные советские люди. И эти данные Советский Союз, в числе прочих счетов, мог предъявить на международных переговорах разного уровня.
Цифры
По данным Главного трофейного управления при Госкомитете обороны, опубликованным в 1990-е годы российскими исследователями Михаилом Семирягой и Борисом Кнышевским, в СССР из Германии было вывезено:
- 72 тыс. вагонов строительных материалов,
- 2885 заводов, 96 электростанций, 340 тыс. станков, 200 тыс. электромоторов,
- 1 млн. 335 тыс. голов скота, 2,3 млн тонн зерна, миллион тонн картофеля и овощей, по полмиллиона тонн жиров и сахара, 20 млн литров спирта, 16 тонн табака.
- телескопы из астрономической обсерватории университета Гумбольдта, вагоны берлинской подземки и круизные лайнеры.
- у жителей советской зоны оккупации Германии официально конфисковали 60 тыс. роялей, 460 тыс. радиоприемников, 190 тыс. ковров, 940 тыс. предметов мебели, 265 тыс. настенных и настольных часов. В документах трофейного ведомства числятся также 1,2 млн мужских и женских пальто, 1 млн головных уборов.
