Пережить войну, голод сороковых, а на пенсии наконец-то реализовать мечту своей жизни. К Международному дню сельских женщин (отмечается 15 октября) – очерк о жительнице первого русского поселения в Крыму. О женщине, которая всегда верила в лучшее.
Автор Евгений Майструк
История
"Вот береза, которую я привезла из Брянска", – Алла Гирина показывает мне высокое дерево у калитки своего дома. С тех пор, как маленький саженец превратился в стройную красавицу, прошло 40 лет. Возможно, ничто не впечатляет больше, чем эта береза – ровесница и свидетель половины быстротечной человеческой жизни.
В Брянске Алла была недолго. Вышла замуж, но потом пришлось вернуться в родное село. Санкт-Петербургские Мазанки – первое русское поселение в Крыму, основанное в конце XVIII века отставными солдатами Екатеринославского и Фанагорийского полков. А жен для них, по особому указу императрицы Екатерины II, специально завезли из России. Интересно, как именно происходил процесс создания семей.
"Вот так, сняли шапки солдаты и положили в ряд, – рассказывает историю женитьбы своих предков Алла Яковлевна. – Кто из девушек чью шапку выбрал, тому тот солдат в мужья и достался. Может, и не по любви все было, а куда деваться?"
В селе до сих пор живут потомки всех 12 солдат, приехавших в эту крымскую степь по высочайшему веленью. Алла Гирина – одна из них. Среди тех, кто строил у небольшой быстрой реки первый дом, был и вернувшийся с фронта служивый по фамилии Кузьмин…
И ехала Екатерина с Потемкиным мимо через несколько лет. И увидела, что стоят уж там домики уютные, да цвета белого, да ухоженные весьма. И получило поселение название Санкт-Петербургские Мазанки.
История Крыма с тех пор неразрывно связана с Россией. И тем, кто жил здесь, пришлось разделить со страной все сполна. На долю почти каждого поколения выпадала война, но самым жестоким стал век ХХ.
В помещении сельской конторы, где теперь – уже на пенсии – работает Алла Гирина, говорим о самых драматичных годах. О войне, на которой погиб ее отец – Яков Кузьмин.
Война
"Я родилась в счастливой, хорошей семье. В конце 30-х папу назначили председателем колхоза. Мама была простой колхозницей. Непростое время было. Дважды на отца совершали покушение. Убить хотели… Здесь же, недалеко от Мазанки. Знаю, что всем приходилось много работать. Но жили потихоньку, мирно. И тут – война… Нас с мамой эвакуировали на Кубань. А здесь собрали всех председателей колхозов в районе и дали приказ: организовать в Крыму партизанский отряд. Но как же так? Все хотели на фронт – все ведь коммунисты, патриоты. И мой отец – тоже. Но приказ есть приказ. Сначала им пришлось очень нелегко – никто ведь не обучен. И если на фронте понятно, где тыл, а где враг, то партизанская война – это когда враг везде. И папа, хоть и был заядлым охотником, не сразу смог организовать работу. Но уже в октябре 1941 года недалеко отсюда его отряд принял первый бой: уничтожили много вражеской техники, в том числе танки. А потом еще и еще. Так и жили в лесу, повергая фашистов в ужас своей дерзостью…"
В 1943 году крымские села практически опустели. Тех, кто не успел эвакуироваться, убили, увели в плен, дома сожгли. В лесном отряде стало многолюдно: к партизанам уходили все, чьи усадьбы разрушили, кого могли увести в плен, кто остался без средств и без хозяйства. А кто остался на оккупированной земле, боялись даже глянуть в сторону леса: за связь с партизанами немцы расстреливали на месте. Нить помощи от местных полностью оборвалась.
"Знаете, что такое "постолы"? – спрашивает у меня собеседница. – Это такие сандалии из сыромятной кожи. Вот их приходилось варить и есть. И еще древесную муку – она между стволом и корой. Но отряд, в котором живут еще и женщины с детьми, убежавшие из родных деревень, этим не накормишь…".
22 января 1943 отряд из тринадцати человек вышел на задание. В этот раз его целью была не диверсия, а попытка найти провизию для выживающих в лесу. Шли 35 километров. Снежный буран мешал идти быстро, зато полностью заметал следы. На закате оказались у села Красновка и постучали в окно крайнего дома.
"Их приняли как родных, – вспоминает рассказ тех, кто выжил в той операции, Алла Яковлевна. – Накормили, дали с собой корову, двух овец, хлеба".
И на рассвете отряд выдвинулся обратно в лес. А снег прекратился… Следы предательски выдавали путь, по которому группа отступала в лес. И в ней даже не могли подумать, что кто-то из тех людей, которые так тепло их встретили в Красновке, утром пошел в немецкую комендатуру…
Потом был бой. Недалеко от места, где прятался партизанский отряд. На подмогу никто не вышел: выдавать дислокацию лагеря было строго запрещено. Но задачу бойцы выполнили – провизию в лес передовая группа все же доставила.
"В этом доме был сельсовет, это раньше был центр села, – продолжает рассказывать Алла. – Здесь стоял памятник моему отцу и всем погибшим партизанам. А что памятники? – спрашивает со вздохом. – Памятник – это памятник, а отец есть отец".
Село
Та же улица, на которой строили дома еще отставные солдаты екатерининских полков. Невысокий дом. Теплая кухня с привычной крупной сеточкой тюля на окне.
"Как только освободили Крым, так мы с мамой сразу же вернулись сюда. А в этом помещении раньше солдаты были – у них каптерка здесь была. Но вот потом мы превратили этот сарайчик в шикарнейшую кухню".
На шикарнейшей кухне в центре Мазанки завариваем чай.
"Мама после войны работала сборщиком налогов. Ей давали карточки на хлеб. Тем и выживали. Вот так, полбуханочки, – показывает хозяйка, – мама приносила. А мы ее еще пополам делили. Половину отдавали бабушке – там пять человек было, а половину – нам на троих в день. Вот и все…"
От тех времен, к счастью, не осталось ничего, кроме грустных воспоминаний. Чтобы отвлечься, идем гулять. Мазанка производит впечатление добротного русского села.
"Сейчас уже речка не та, что раньше, – мы переходим по мосту в другую часть села. – Раньше в ней рыбу ловили, а теперь что? Ручеек…"
В центре – церковь, построенная потомками все тех же солдат Фанагорийского и Екатеринославского полков, на пригорке – школа, а ниже – сельский клуб.
"Мне сказали, что на занятия сюда много детей приходит", – говорю.
"Много, – соглашается Алла. – И из окрестных сел, бывает, приезжают"
"Если много детей, то село и дальше будет жить и развиваться?"
"Да Крым стал возрождаться сейчас! – эмоционально отвечает собеседница. – А то ведь до того за время Украины все здесь запустили! Страшное дело было! А сейчас постепенно лучше становится".
Поднимаемся на пригорок. Отсюда все село как на ладони.
"Раньше хотела артисткой быть. Сценой буквально бредила. Но не до того было, – вздыхает Алла Яковлевна. – А вот сейчас коллектив создали, все в нем местные. Поем, танцуем. И все есть: аплодисменты, любовь зрителей. Все, о чем мечтала, все сбылось…"
Солнце в Крыму садится быстро. Скоро закат. Мне надо уезжать. На прощание прошу спеть. Артистка, как и положено признанным дивам, соглашается не сразу. Но потом над вечерним селом все же звучит искренняя тихая песня.
Продолжение следует.
