Наталья Дремова
11 апреля мир отмечает Международный день освобождения узников концлагерей. В Крыму за все время фашистской оккупации насчитывалось 96 мест, где держали узников: от сборных пунктов и тюрем до пересыльных лагерей и мест массовых убийств заключенных.
Путь, усеянный мертвыми
Воды не было видно. У самого берега колыхалась широкая темная полоса: море возвращало утонувших. Тех, кто несколько дней назад пытался добраться вплавь до катеров. Колыхались на волнах полы шинелей, зеленовато-белыми казались видневшиеся из-под воды лица с открытыми глазами.
Живые заходили в море, расталкивали трупы и набирали в пригоршни воду: так ненадолго получалось обмануть жажду.
Живые завидовали мертвым, ведь для тех все уже закончилось.
В первые дни июля 1942 года на севастопольском мысе Херсонес погибала брошенная армия. Под авиабомбами и пулеметами заходивших с моря немецких самолетов. Под артобстрелами. От ран, жажды и голода. По сей день историки спорят, сколько же тогда было взято в плен защитников Севастополя, называют цифры от 50 до 80 тысяч человек. В плен большинство попало 4 июля. Кое-где небольшие группы сопротивлялись до 12-го.
До лагерей добирался далеко не каждый пленный. Тысячи были убиты на месте. Тысячи гибли по пути.
Первая остановка: тюрьма, лагеря в Камышовой и Стрелецкой бухтах, у холодильника на Портовой улице, на улице Пирогова, в винограднике на горе Рудольфа, у Георгиевского монастыря. Только на третий-четвертый день плена стали давать еду: по 200 граммов хлеба и болтушку из овсяных отрубей. Военнопленные вспоминали, что вынуждены были есть мертвых кошек и собак, которых швыряли им охранники, мясо павших лошадей.
Некоторые колонны пленных гнали дальше, к Бахчисараю.
В 2004 году в балке под Бахчисараем поисковики вскрыли большое захоронение военнопленных. Скорее всего, погибли они в июле 1942-го, когда колонну в 7 тысяч человек фашисты гнали из Севастополя в Симферополь. Во время трехдневной остановки на территории совхоза "Интернационал" немцы "отфильтровали" самых слабых, а также евреев и командиров, и расстреляли. А всего на дороге в шестьдесят с лишним километров от Севастополя до Симферополя только эта колонна потеряла 600 человек убитыми.
На склоне горы к юго-востоку от Бахчисарая находился еще один лагерь. "Колючка", сухая земля, охрана по периметру. Без воды, еды, под раскаленным солнцем сидели пленные.
Каждое утро из этого лагеря выносили на кладбище по несколько десятков мертвых военнопленных.
Выживших в огромных необустроенных лагерях переправляли в Симферополь и Джанкой.
"Четыре конвойных немца гнали человек около 100 свободно идущих пленных кавказцев и туркмен, взятых под Севастополем, — записал в своем дневнике летом 1942 года симферополец Хрисанф Лашкевич. — Сзади этой группы два вооруженных немца вели между собой одного русского краснофлотца, со связанными сзади в локтях руками. Для нас, наблюдавших эту сцену, было ясно, что первые без сопротивления сдались немцам в плен, а русский краснофлотец взят с боя и даже в плену опасен победителям. Моряк был молод — не старше 25 лет".
Везли военнопленных и дальше: в Днепропетровскую и Донецкую области, в Польшу, Чехию, Германию.
Кстати
Лагеря военнопленных были в каждом городе и районе, всего 56. Вот некоторые из них.
- Керчь, район Бочарного завода: за два года здесь расстреляли, замучали и сожгли до 15 тыс. советских военнопленных.
- Армянск: здесь в лагере фашисты замучили свыше тысячи красноармейцев. На пленных натравливали собак, зимой загоняли их в подвал, наполненный водой, секли насмерть плетями.
- Ялта: в бывшей гостинице "Парижская коммуна" был лагерь для военнопленных. Из более чем тысячи советских солдат выжило несколько человек. Их просто не кормили, но гоняли на тяжелые работы. Ялтинцы приходили к колючей проволоке, приносили еду. Охранники забивали насмерть пленных, которым удавалось добраться до съестного.
В Баксах били и насиловали
Ездит по деревням машина с закрытым кузовом: "собачий ящик". Выскакивают оттуда полицаи, хватают на улицах людей, и те пропадают навсегда…
Это вовсе не страшная сказка. Так охотились за рабочей силой во время оккупации в сельских районах полуострова. Мужчин и женщин ловили на улицах и в домах, отправляли в поселок Багерово, что под Керчью, в фильтрационный лагерь. Кого-то оставляли на полуострове, кого-то определяли в тюрьму, кого-то везли в Германию.
Есть ли что-то худшее, чем существование за колючей проволокой, скудный паек, тяжелая работа, ежеминутная угроза смерти? Женщины, свезенные к концлагерь для гражданских в деревне Баксы (это нынешняя Глазовка), могли бы сказать: есть.
Женщины и девушки с Кубани, из Украины и Крыма были собраны в бараках за деревней. Председатель Маяк-Салтынского райсовета Николай Парельский сообщал, что узниц было примерно триста. Каждый день их выгоняли на работу. А вечером в лагерь впускали немецких и румынских солдат из расквартированных рядом частей. И тогда для пленниц начинался ночной ад: их избивали, насиловали, устраивали "развлечения" для солдат.
Каждому крымчанину известен концлагерь в бывшем совхозе "Красный" в Симферополе. Сейчас там находится музей-мемориал. О нем, казалось бы, столько уже написано, но открываются новые и новые факты.
Историк, доктор философии Оксфордского университета Михаил Кизилов нашел в отечественных и зарубежных архивах множество ранее неизвестных документов.
Чудовища в белых халатах
"Все было красное: доски вагонов, наша одежда, белые халаты медиков, мне казалось, что я слышу запах крови", — вспоминал участник партизанского движения, сакчанин Владимир Якименко. В 1943 году ему было 16 лет. И вместе с другими юношами и девушками его привезли с Кубани.
Затем ребят увезли в Бахчисарай, а оттуда в лагерь за деревней Коуш. Через какое-то время Владимиру Якименко вместе с несколькими товарищами удалось сбежать и найти в лесу один из партизанских отрядов.
Страшная история связана с 1-й Советской больницей в Симферополе. Когда город оккупировали фашисты, большая часть построек была отдана под немецкий лазарет. Заведующий прозекторской, обер-арцт Кюнтер Кот Фрид был не только патологоанатомом. Он рассчитывал оставить след в науке. А война дала уникальную возможность экспериментировать на "человеческом материале". Он отгородил угол прозекторской, куда имели доступ его помощник Оскар Шульц, два немецких санитара и два русских, работавшие в морге еще до войны.
До освобождения Крыма дожил один из русских санитаров, Иван Галкин. Впервые с результатами "научной работы" шефа прозекторской он столкнулся в январе 1942 года. Пришел на работу и увидел два тела. Молодые мужчины в гражданской одежде. "У них косые швы, грубо зашиты… разрезаны были живыми, прямо в одежде, — показал затем при опросе Галкин. — Дня через три появились еще три трупа, два гражданских и один военный".
Доктор, оказывается, изучал работу почек. Анатомировал сначала здоровых людей, а потом формировал экспериментальных группы. Одна находилась в полуподвале главного корпуса, где до войны располагалось глазное отделение.
В ноябре 1941 года доктор Иосиф Кискачи проходил по двору, когда его окликнули. Через решетку полуподвала на него смотрел человек. Врач не сразу узнал в нем знакомого, работавшего до войны в народном суде. Тот рассказал, что сидит здесь вместе с несколькими военнопленными, и просил сообщить семье о своей судьбе. От коллег Кискачи узнал, что в полуподвале находится "экспериментальная" группа. Людей выдерживают на специальной диете, без белка и соли, а затем шеф прозекторской анатомирует их, чтобы узнать, какие изменения произошли в почках.
Резали и умерших, и живых. Еще одну группу из 8 человек доктор-живодер сформировал в мае 1942.
В Симферопольской тюрьме у него тоже были подопытные. Оттуда, по требованию Кюнтера Кот Фрида, немедленно доставляли умерших "экспериментальных".
Прозектор уехал из Симферополя в июне, а его помощник Шульц трудился до середины сентября 1942-го.
Где еще в Крыму и за его пределами "наследили" врачи-убийцы, неизвестно. Не исключено, что Кюнтер Кот Фрид и его помощник уцелели после разгрома фашистской Германии. Что так и не были найдены и наказаны. Возможно, взяли чужие имена и претендовали на вклад в науку.
