Наталья Дремова1854 год. Начало сентября. Крым. Холмы и балки около небольшой крымской речки Альмы покрыты изувеченными телами убитых, трупами лошадей, брошенными искореженными повозками, земля изрыта воронками от ядер. И над этим мрачным пейзажем стоит стон раненых.Крымская война. Первое ее крупное сражение, которое потом назовут Альминским, проиграно. Русские войска отступили. Английские и французские не стали их преследовать: путь на Севастополь союзникам был открыт."Больные в госпиталях рассказывали, что они 5-6 дней пролежали на поле битвы, посреди степей, под открытым небом, без перевязки, ничем не прикрытые, лишенные воды и пищи", — писал участник Крымской войны, профессор хирургии Христофор Гюббенет.От шестнадцати и старшеНа поле боя спустя несколько дней собрали сумевших выжить 240 раненых. Они рассказывали, что кое-какую помощь они получили от англичан. А еще удивляли врачей историями, будто "сама английская королева, окруженная генералами и блестящей свитой, посетила их на поле битвы, обращаясь к ним со словами утешения, ободряла и подкрепляла пищей и питьем". Не королева, конечно, но какая-то женщина — а, может, и несколько, были там, с ранеными. Помогли продержаться. Среди них и та, которую мы знаем как Дашу Севастопольскую. В этом году у нее "официальный юбилей", 185 лет со дня рождения.В книгах и на электронных ресурсах чаще всего датой рождения, как ее называют, первой русской сестры милосердия указывают то сентябрь, то ноябрь 1836-го. И получается, что к началу войны ей было восемнадцать. А русский писатель Александр Погосский, собравший в конце XIX века воспоминания участников разных войн, в том числе и Крымской, возраст Даши определил в 16 лет.Юная сирота, потерявшая за год до войны отца, продавшая все свое имущество ради того, чтобы помогать раненым, — это легенда. А вот взрослая, практичная и храбрая женщина, решившая подзаработать на войне — правда. Из мемуаров главного врача военно-временного госпиталя Севастополя Григория Ульрихсона:"Бедная сирота, дочь матроса Дарья, собрав все свои пожитки и продав наследственную свою лачужку, купила клячу с повозкой, набрала с собой водки, вина, кое-каких закусок и направилась вслед за войсками, поодаль от места высадки, в качестве маркитанши. Первоначальный ее план, следовательно, был основан, как рассказывали моряки, на чисто коммерческом расчете. Но когда войска наши, потеряв сражение 8 сентября, возвращались обратно к Севастополю, сердце девушки не выдержало потрясающей картины и вступило в свои права. Вместо наживы от продажи своих продуктов маркитанша обратилась в сестру милосердия и принялась безвозмездно помогать страдальцам".В одной из первых публикаций о Крымской войне, перепечатанной газетой "Одесский вестник", упоминалась "матросская дочь лет 20 или 22, посвятившая себя уходу за ранеными". Приводились даже такие подробности: в сражении при Альме она разносила воду и вино раненым. Потом, уже в госпитале, когда не осталось свободных коек, она уступила свою покалеченному офицеру. Ей в благодарность давали деньги — взяла. И купила на них табак "и другие удобства для раненых".Возраст этой Даши — Дарьи Лаврентьевны Михайловой, дочери умершего рядового 10-го ластового экипажа — стал известен не так давно, когда в Государственном военно-историческом архиве была найдена запись в метрической книге Севастопольской морской госпитальной церкви о венчании Даши. Женщине, связавшей свою жизнь с матросом Василием Хворостовым, было 24 года.Кстати, в ноябре 1854 года Дашу наградили золотой медалью "За усердие" на Владимирской ленте, 500 рублями и свидетельством-обещанием о выдаче тысячи рублей в случае замужества.Еще одна ДарьяВ воспоминаниях великого хирурга Николая Пирогова есть такой эпизод: главнокомандующий армией князь Меншиков так высказался о женщинах города, ухаживавшими за ранеными: "Будет ли-с толк от них? Чтобы не сделать-с после еще 3-го сифилитического отделения в госпитале-с". А потом: "Да-с, правда, и у нас теперь какая-то Дарья…"Пирогов дальше пересказывает слухи, которые гуляли по Севастополю о Дарье: в пятнадцать лет осталась сиротой, стирала белье, с началом войны отправилась за армией. И отчество называет: Александровна.Неверное отчество.На тот момент в госпитале у знаменитого хирурга было уже несколько женщин, которые обихаживали раненых. Услуги их нужны были как воздух: рук критично не хватало. И были среди них жена поручика Арсенальных рот Агафья Шестоперова и тринадцатилетняя дочь ее… Дарья Александровна. Их заслуги тоже были отмечены. Два года спустя обеих женщин наградили серебряными медалями "За усердие" на Владимирской ленте.Как мы видим, обе этих истории о севастопольских подвижницах вполне могли переплестись в одну легенду.Ложные портретыНиколай Пирогов, для которого Дарья Михайлова-Хворостова стала надежной помощницей и ассистенткой, упоминал о ней так: "Она — молодая женщина, недурна собою". Описания других современников очень скупы, противоречивы, о внешности почти ничего не сказано.Ни одного изображения Даши не сохранилось. Она была все-таки матросской дочерью, а не дворянской, портретов с нее не писали. Тот бюст, что находится на фасаде Панорамы обороны Севастополя — просто образ.Многочисленные картинки и фотографии, гуляющие в Интернете, никакого отношения к Даше Севастопольской не имеют. Это изображения известных и неизвестных сестер милосердия конца XIX — начала ХХ веков.В фильме Александра Ханжонкова "Оборона Севастополя", вышедшем в 1911 году, есть документальные кадры. В камеру смотрят ветераны, живые свидетели той войны. И сидят на стульях две женщины. Ту, что слева, в белом платочке, заправленном за уши, называют Дашей Севастопольской. Но это точно не Дарья Лаврентьевна Хворостова, в девичестве Михайлова. Она не дожила до съемок фильма о событиях, участницей которых была.А кто? Может, другая Даша — Шестоперова?КстатиПрактически ничего не известно о жизни Дарьи Михайловой до начала войны. Однако в Госархиве Севастополя есть две записи о крещении подкидышей, принятых унтер-офицером Лаврентием Михайловым и его дочерью Дарьей. Мальчик Александр родился в 1850 году, девочка Анна в 1852. Указаны не только даты крещения, но и рождения, что с настоящими подкидышами случается чрезвычайно редко. А вот с внебрачными детьми — сплошь и рядом. В те времена статус подкинутого и принятого в семью ребенка был намного "приличнее".После войныВместе с Пироговым Даша Севастопольская работала до весны 1855 года. Потом о ее "карьере" сведений нет.Какое-то время она с мужем прожила в Севастополе. В тех же метрических книгах есть запись еще об одном подкидыше, младенце Евдокии, умершей через несколько месяцев. Девочку в 1857 году подбросили уже семейной паре Хворостовых. Что странно, Дарья названа с неверным отчеством: Александровна.На Корабельной стороне переулок, где стоял ее дом, получил название "Дашин". Так он и фигурировал в адресном перечне.Однажды Дарья покинула Севастополь. Где жила, почему уехала?Но вот в 1892 году она объявилась на родине родителей, в селе Ключищи под Казанью. Остались записи, что Даша Севастопольская пожертвовала местной церкви икону Николая Чудотворца. А жить уехала к каким-то родственникам, в соседнее село Шеланга.Школьники Шеланги, заинтересовавшись историей первой сестры милосердия, получили в Национальном архиве Республики Татарстан копию выписки из метрической книги умерших. Вдова унтер-офицера Василия Хворостова, Дарья Лаврентьевна умерла от катара легких в декабре 1893 года. И возраст указан: 66 лет. И дата рождения — опять не такая, как ранее известные: 17 марта 1827 года.Время оказалось милосердным к памяти о Дашином подвиге. А вот могилы ее не сохранилось. Но стоят памятники, учреждены медали, названы в ее честь улицы. И есть миллионы последовательниц — сестриц Крымской, Первой мировой и Великой Отечественной войн.КстатиСамой юной сестре милосердия Крымской войны было… 11 лет. Александра Крыжановская в госпиталь пришла вместе со своими сестрами Екатериной и Вассой. И трудилась так же самоотверженно, как и они. Три сестры были награждены золотыми медалями "За усердие" на Владимирской ленте.Хирург Христиан Гюббенет писал о прибившемся к перевязочному пункту на Южной стороне 13-летнем мальчике. Его никто "не мог превзойти в скорости и точности при перевязке артерий, так что каждый оператор спешил пригласить его в ассистенты".
1854 год. Начало сентября. Крым. Холмы и балки около небольшой крымской речки Альмы покрыты изувеченными телами убитых, трупами лошадей, брошенными искореженными повозками, земля изрыта воронками от ядер. И над этим мрачным пейзажем стоит стон раненых.
Крымская война. Первое ее крупное сражение, которое потом назовут Альминским, проиграно. Русские войска отступили. Английские и французские не стали их преследовать: путь на Севастополь союзникам был открыт.
"Больные в госпиталях рассказывали, что они 5-6 дней пролежали на поле битвы, посреди степей, под открытым небом, без перевязки, ничем не прикрытые, лишенные воды и пищи", — писал участник Крымской войны, профессор хирургии Христофор Гюббенет.
На поле боя спустя несколько дней собрали сумевших выжить 240 раненых. Они рассказывали, что кое-какую помощь они получили от англичан. А еще удивляли врачей историями, будто "сама английская королева, окруженная генералами и блестящей свитой, посетила их на поле битвы, обращаясь к ним со словами утешения, ободряла и подкрепляла пищей и питьем". Не королева, конечно, но какая-то женщина — а, может, и несколько, были там, с ранеными. Помогли продержаться. Среди них и та, которую мы знаем как Дашу Севастопольскую. В этом году у нее "официальный юбилей", 185 лет со дня рождения.
В книгах и на электронных ресурсах чаще всего датой рождения, как ее называют, первой русской сестры милосердия указывают то сентябрь, то ноябрь 1836-го. И получается, что к началу войны ей было восемнадцать. А русский писатель Александр Погосский, собравший в конце XIX века воспоминания участников разных войн, в том числе и Крымской, возраст Даши определил в 16 лет.
Юная сирота, потерявшая за год до войны отца, продавшая все свое имущество ради того, чтобы помогать раненым, — это легенда. А вот взрослая, практичная и храбрая женщина, решившая подзаработать на войне — правда.
Из мемуаров главного врача военно-временного госпиталя Севастополя Григория Ульрихсона:
"Бедная сирота, дочь матроса Дарья, собрав все свои пожитки и продав наследственную свою лачужку, купила клячу с повозкой, набрала с собой водки, вина, кое-каких закусок и направилась вслед за войсками, поодаль от места высадки, в качестве маркитанши. Первоначальный ее план, следовательно, был основан, как рассказывали моряки, на чисто коммерческом расчете. Но когда войска наши, потеряв сражение 8 сентября, возвращались обратно к Севастополю, сердце девушки не выдержало потрясающей картины и вступило в свои права. Вместо наживы от продажи своих продуктов маркитанша обратилась в сестру милосердия и принялась безвозмездно помогать страдальцам".
В одной из первых публикаций о Крымской войне, перепечатанной газетой "Одесский вестник", упоминалась "матросская дочь лет 20 или 22, посвятившая себя уходу за ранеными". Приводились даже такие подробности: в сражении при Альме она разносила воду и вино раненым. Потом, уже в госпитале, когда не осталось свободных коек, она уступила свою покалеченному офицеру. Ей в благодарность давали деньги — взяла. И купила на них табак "и другие удобства для раненых".
Возраст этой Даши — Дарьи Лаврентьевны Михайловой, дочери умершего рядового 10-го ластового экипажа — стал известен не так давно, когда в Государственном военно-историческом архиве была найдена запись в метрической книге Севастопольской морской госпитальной церкви о венчании Даши. Женщине, связавшей свою жизнь с матросом Василием Хворостовым, было 24 года.
Кстати, в ноябре 1854 года Дашу наградили золотой медалью "За усердие" на Владимирской ленте, 500 рублями и свидетельством-обещанием о выдаче тысячи рублей в случае замужества.
Еще одна Дарья
В воспоминаниях великого хирурга Николая Пирогова есть такой эпизод: главнокомандующий армией князь Меншиков так высказался о женщинах города, ухаживавшими за ранеными: "Будет ли-с толк от них? Чтобы не сделать-с после еще 3-го сифилитического отделения в госпитале-с". А потом: "Да-с, правда, и у нас теперь какая-то Дарья…"
Пирогов дальше пересказывает слухи, которые гуляли по Севастополю о Дарье: в пятнадцать лет осталась сиротой, стирала белье, с началом войны отправилась за армией. И отчество называет: Александровна.
Неверное отчество.
На тот момент в госпитале у знаменитого хирурга было уже несколько женщин, которые обихаживали раненых. Услуги их нужны были как воздух: рук критично не хватало. И были среди них жена поручика Арсенальных рот Агафья Шестоперова и тринадцатилетняя дочь ее… Дарья Александровна. Их заслуги тоже были отмечены. Два года спустя обеих женщин наградили серебряными медалями "За усердие" на Владимирской ленте.
Как мы видим, обе этих истории о севастопольских подвижницах вполне могли переплестись в одну легенду.
Изображений Даши не сохранилось, поэтому и на полотне панорамы лица ее не видно
Ложные портреты
Николай Пирогов, для которого Дарья Михайлова-Хворостова стала надежной помощницей и ассистенткой, упоминал о ней так: "Она — молодая женщина, недурна собою". Описания других современников очень скупы, противоречивы, о внешности почти ничего не сказано.
Ни одного изображения Даши не сохранилось. Она была все-таки матросской дочерью, а не дворянской, портретов с нее не писали. Тот бюст, что находится на фасаде Панорамы обороны Севастополя — просто образ.
Многочисленные картинки и фотографии, гуляющие в Интернете, никакого отношения к Даше Севастопольской не имеют. Это изображения известных и неизвестных сестер милосердия конца XIX — начала ХХ веков.
1 из 2
Ветераны Крымской войны. Женщина в белом платочке (справа) —сестра милосердия. Возможно, что даже Дарья. Но не та…
В фильме Александра Ханжонкова "Оборона Севастополя", вышедшем в 1911 году, есть документальные кадры. В камеру смотрят ветераны, живые свидетели той войны. И сидят на стульях две женщины. Ту, что слева, в белом платочке, заправленном за уши, называют Дашей Севастопольской. Но это точно не Дарья Лаврентьевна Хворостова, в девичестве Михайлова. Она не дожила до съемок фильма о событиях, участницей которых была.
Практически ничего не известно о жизни Дарьи Михайловой до начала войны. Однако в Госархиве Севастополя есть две записи о крещении подкидышей, принятых унтер-офицером Лаврентием Михайловым и его дочерью Дарьей. Мальчик Александр родился в 1850 году, девочка Анна в 1852. Указаны не только даты крещения, но и рождения, что с настоящими подкидышами случается чрезвычайно редко. А вот с внебрачными детьми — сплошь и рядом. В те времена статус подкинутого и принятого в семью ребенка был намного "приличнее".
Бюст Даши Севастопольской на фасаде Панорамы обороны Севастополя
После войны
Вместе с Пироговым Даша Севастопольская работала до весны 1855 года. Потом о ее "карьере" сведений нет.
Какое-то время она с мужем прожила в Севастополе. В тех же метрических книгах есть запись еще об одном подкидыше, младенце Евдокии, умершей через несколько месяцев. Девочку в 1857 году подбросили уже семейной паре Хворостовых. Что странно, Дарья названа с неверным отчеством: Александровна.
На Корабельной стороне переулок, где стоял ее дом, получил название "Дашин". Так он и фигурировал в адресном перечне.
Однажды Дарья покинула Севастополь. Где жила, почему уехала?
Но вот в 1892 году она объявилась на родине родителей, в селе Ключищи под Казанью. Остались записи, что Даша Севастопольская пожертвовала местной церкви икону Николая Чудотворца. А жить уехала к каким-то родственникам, в соседнее село Шеланга.
Школьники Шеланги, заинтересовавшись историей первой сестры милосердия, получили в Национальном архиве Республики Татарстан копию выписки из метрической книги умерших. Вдова унтер-офицера Василия Хворостова, Дарья Лаврентьевна умерла от катара легких в декабре 1893 года. И возраст указан: 66 лет. И дата рождения — опять не такая, как ранее известные: 17 марта 1827 года.
Время оказалось милосердным к памяти о Дашином подвиге. А вот могилы ее не сохранилось. Но стоят памятники, учреждены медали, названы в ее честь улицы. И есть миллионы последовательниц — сестриц Крымской, Первой мировой и Великой Отечественной войн.
Кстати
Самой юной сестре милосердия Крымской войны было… 11 лет. Александра Крыжановская в госпиталь пришла вместе со своими сестрами Екатериной и Вассой. И трудилась так же самоотверженно, как и они. Три сестры были награждены золотыми медалями "За усердие" на Владимирской ленте.
Хирург Христиан Гюббенет писал о прибившемся к перевязочному пункту на Южной стороне 13-летнем мальчике. Его никто "не мог превзойти в скорости и точности при перевязке артерий, так что каждый оператор спешил пригласить его в ассистенты".
