3 сентября в России отмечается День солидарности в борьбе с терроризмом. Дата была установлена в 2005 году федеральным законом и связана с трагическими событиями в североосетинском Беслане. 1 сентября 2004 года во время торжественной линейки боевики захватили здание школы №1, взяли в заложники больше тысячи человек. В результате погибли 334 человека, из них 186 детей.
Пассивные тоже могут стать "неверными"
– Как изменились за 15 лет внешние и внутренние факторы, влияющие на идеологию религиозного экстремизма и терроризма под исламским "прикрытием" на Северном Кавказе и Юге России?
– Идеология радикального исламизма сложилась и подкрепляется за рубежом. Современные мусульмане хоть на Северном Кавказе, хоть в Поволжье или другом регионе России не привнесли сюда ровным счетом ничего. Последняя версия радикальной идеологии – так называемая "концепция любви и ненависти". Базируется на древнейшей мусульманской концепции "дружбы и непричастности", которая подразумевает четкое деление всех людей на мусульман и немусульман.
Отнять жизнь или имущество у таких людей является похвальным делом для радикальных исламистов.
Некоторые считают, что война с терроризмом уже закончилась. Остались единицы, которые сами естественным образом вымрут. Это ошибочная позиция. Не вымрут. Более того, если проблемой серьезно не заниматься, возможно их возрождение. Этому может способствовать ряд конфликтогенных факторов, которые есть в любом государстве.
Среди них – политические (разделенные народы, этнополитические и этноконфессиональные конфликты), социально-экономические противоречия (низкие доходы, безработица), этно-конфессиональные, а также демографо-миграционные.
Если русское население постепенно сокращается, то у горских народов обратная ситуация. Перенаселенность ведет к миграциям, а усиленное изменение этноконфессионального баланса всегда конфликтно.
"Лидеры бандгрупп у нас уже долго не живут"
– Какие внешние силы влияют на распространение идеологии радикального исламизма в России, и по каким каналам идет связь?
– В 90-е и 2000-е годы это была "Аль-Каида" – первая организация мирового масштаба, объединившая многие другие радикальные структуры. После того, как американцы нанесли по ней удар, ее кластеры в разных регионах мусульманского мира стали работать в автономном режиме. Вследствие этого в Ираке появилось "Исламское государство Ирака и Леванта" (ИГИЛ)*, а в Сирии – "Джебхат ан-Нусра"*.
Но в "нулевых" начались бои за Афганистан, и многие "воины джихада" уехали туда.
С войной в Ираке и наступлением "Арабской весны" центры приложения сил и ресурсов сместились в эти страны. Возможности зарубежных радикалов серьезно ослабли, и в результате Северный Кавказ оказался на далекой периферии их интересов.
С 2007 по 2013 годы существовал проект "Имарат Кавказ" во главе с Доку Умаровым. После его ликвидации в рядах исламских радикалов на Северном Кавказе произошла дисперсизация. Многие уехали воевать за рубеж, присоединившись к "Исламскому государству" (ИГ)*.
Движение в России существенно ослабло. Конечно, у нас всегда были опасения, что убывшие боевики могут вернуться. Но, во-первых, многие там погибли. Во-вторых, наши спецслужбы стали очень профессиональными, поэтому лидеры бандгрупп у нас уже долго не живут. Сегодня это движение на территории России находится в ослабленном состоянии, загнано глубоко в подполье и утратило иерархичность.
– Но радикальное исламистское подполье в России существует. Насколько велика исходящая от него угроза и что необходимо делать для ее минимизации?
– Такие группы есть, они могут совершить один акт и рассеяться в пространстве, могут вообще его не совершать. Если мы посмотрим, сколько за это время произошло терактов или актов террористической направленности, их количество не идет ни в какое сравнение с периодом 90-х и нулевых годов.
Появление какой-то силы, способной организовать нечто, подобное Беслану, сегодня практически невозможно. Нашим спецслужбам в целом удается справляться с угрозой. Работа облегчается тем, что сегодня у радикальных исламистов нет территории, где они могли бы осуществлять свою деятельность в массовом порядке, в том числе на Северном Кавказе. Тем не менее радикалы пытаются привлекать на свою сторону граждан России, в основном молодых мусульман. Для вербовки, в частности, очень активно используются интернет и соцсети.
Также значимую роль должен играть институт старейшин.
В работу по противодействию нужно вкладывать максимальный интеллектуальный, материальный и другие ресурсы. Пока этого, к сожалению, не делается. Этих вербовщиков и адептов радикальных течений очень сложно выявить. А наши чиновники все любят делать быстро, чтобы как можно скорее отрапортовать федеральному центру: "мы сделали это и это, все замечательно". А на самом деле нужно методично и кропотливо отрабатывать технологии, методики и много чего еще.
"Самое неприятное – она глубоко законспирирована"
– Если говорить о Крыме, то после его вхождения в РФ в регионе происходили задержания, аресты, вынесение приговоров лицам, участвовавшим в деятельности террористической организации "Хизб ут-Тахрир аль-Ислами"*. В чем основная опасность структуры и кто стоит за функционированием ее ячеек в Крыму?
– Бытует мнение, что "Хизб ут-Тахрир аль-Ислами"* – "мирная секта", поскольку ее представители редко участвуют непосредственно в терактах и в большей степени занимаются пропагандой. Ошибочное мнение. Представители организации проповедуют радикальный исламизм и занимаются идеологическим формированием массы боевиков.
Самое неприятное в деятельности "Хизб ут-Тахрир"* – она глубоко законспирирована и при этом имеет большое влияние. Ее филиалы присутствуют сегодня практически во всех странах, где проживают мусульмане. Они применяют конспирацию "пятерочного" типа. В самом низу – звено из пяти человек во главе с лидером. Лидеры "пятерок" имеют выход на вышестоящего руководителя, которого рядовые члены не знают. Бороться с такими организациями крайне трудно.
Можно сбрить бороду или удлинить брюки (в некоторых течениях ислама существует запрет на данные действия – ред.), а вот мысли, идеи и ценности сбрить не получится. Нужна долгая кропотливая работа. Что касается поддержки, "Хизб ут-Тахрир"* всегда получала ее из-за рубежа. Недаром ее штаб-квартира до последнего времени находилась на территории Великобритании.
"Полуостров сегодня – неприступная крепость"
– Какие факторы создают угрозу безопасности Крыма и какова в этом процессе роль соседних государств, скажем, Украины и Турции?
– Все угрозы связаны с внутренними факторами. Во-первых, украинское наследие, которое нужно преодолеть. Во-вторых, Крым – особая территория, и относиться к ней нужно с большей бережностью, учитывая исторические моменты. Также играют роль этнический и конфессиональный факторы: этнического единства нет, тем более нет единства конфессионального.
Различные группы местных мусульман ориентируются на разные исламские центры – Турцию, Саудовскую Аравию, другие страны. Поэтому верным было решение выдавить из Крыма лидеров крымско-татарского этнонационального движения. Этот механизм выдавливания лидеров и активистов радикальных групп был апробирован на территории России, когда еще Крым де-юре не был ее частью.
Если говорить о внешнем влиянии, ждать каких-то яростных наскоков со стороны Турции не стоит. Безусловно, необходимо отслеживать деятельность турецких властей и работу организаций, на которые ориентируется Анкара.
Что касается Украины, это слабое государство и чего-то особенного ожидать от них тоже не стоит. Сегодня в Крыму делается много положительного, в том числе, по обеспечению безопасности. В военном отношении полуостров сегодня – неприступная крепость. Кроме того, в силовые и правоохранительные структуры Крыма были делегированы очень профессиональные кадры. Все эти мероприятия гарантируют, что с Крымом ничего серьезного не случится.
– Вы упомянули о "выдавленных" из Крыма лидерах этнонационального движения. Речь, очевидно, о руководителях запрещенного в РФ "меджлиса крымско-татарского народа"*? Оказывают ли они сегодня какое-либо влияние на умы крымчан?
– Серьезного влияния в Крыму у них нет. Они получают какие-то деньги из-за рубежа, но лишь сотрясают воздух то тут, то там. Эрдоган (президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган – ред.) держит их за пазухой, но серьезных намерений их использовать нет. Возможно, сами лидеры "меджлиса"* надеются, что ситуация изменится — если не при них, то при тех, кто придет им на смену. Но, думаю, надежды тщетны.
"Чтобы он гордился тем, что является частью огромной страны"
– Какие еще террористические и экстремистские организации посматривают на Крым и хотят распространить свое влияние в регионе? К примеру, тот же ИГ* или турецкие "Серые волки"?
– Влияние ИГ* было сильным раньше. У него были серьезные источники дохода, своя территория. Сегодня этого нет. Им с большим трудом удается поддерживать деятельность группировок в Ираке и Сирии, и силы на какую-то международную деятельность у них ограничены. Полагать, что американцы или англичане могут дать им деньги, не стоит. У них самих проблем выше крыши. Разве что перепадет какая-то мелочь, но этого явно будет недостаточно, чтобы активно заниматься российским направлением.
– То есть можно говорить о том, что в Крыму исламское радикальное подполье фактически ликвидировано?
– Ликвидировано, но не окончательно. В Крыму это подполье находится еще в более ослабленном состоянии, чем на Кавказе. Но вести профилактическую работу надо.
И опираться на кадры из числа самих крымских татар. Я общался с представителями этого народа, в том числе молодежью. Это большие молодцы. Нужно прежде всего формировать и усиливать в них российскую идентичность, чтобы крымский татарин чувствовал себя крымским татарином, потом крымчанином, затем "южнороссиянином" и в итоге – гражданином России. Чтобы он гордился тем, что является частью огромной страны, с которой считаются в мире.
Беседовал Алексей Гончаров
*Запрещенные в России террористические и экстремистские организации
