Сегодня Михаилу Горбачеву исполнилось бы 92 года. Пожалуй, в отечественной истории сложно найти столь неоднозначную личность. Одни его восхваляют за свободу, которую он подарил своими реформами, другие, и в основном его соотечественники, ненавидят за то, что шестилетнее правление закончилось развалом Советского Союза... Трагедия личности в истории.
Михаил Сергеевич был рекордсменом. Он первый правитель России и СССР, который перешагнул 90-летний рубеж. О феномене Горбачева, стиле его управления и почему его идеи и реформы оказались губительны для страны, РИА Новости Крым побеседовал с историком, ректором РГГУ Александром Безбородовым.
– Александр Борисович, Михаил Горбачев пришел к власти в 1985 году на фоне серой картины советской действительности и накопившихся внутренних проблем. В чем же заключался его феномен?
– Если говорить о феноменологии вопроса, а я считаю, что это совершенно правильный подход, ситуация складывалась неординарно. Первое: советское общество и во многом государственность находились в кризисе. Экономика страны перестала выдерживать информационные, военные нагрузки, связанные с производительностью труда, которые в форме вызовов обращало к ней время. Социально-экономический кризис был налицо.
Второе: Михаил Сергеевич был относительно молодым членом Политбюро. Это было необычным и, казалось, давало ему фору на фоне череды ухода из жизни возрастных членов Политбюро, в первую очередь, генеральных секретарей ЦК КПСС.
Третье: Горбачев стал генсеком в очень тяжелое время с точки зрения международной обстановки. (Президент США Рональд) Рейган занимал серьезную наступательную позицию, начиная с пресловутой завиральной идеи "космических войн", которая если не напугала, то заставила задуматься, и заканчивая взвинчиванием на разных направлениях гонки вооружения.
Эти три фактора усугублялись продолжением войны в Афганистане, преследованием диссидентов. В странном, мягко выражаясь, положении находилась Русская православная церковь и в целом религиозные отношения. Все это требовало серьезных изучений, внимания и анализа.
– И Горбачев предлагает Перестройку. Изначально она подразумевала ускорение научно-технического прогресса, то есть экономические подходы, но уже в 1987-88 годах перешли к политическому направлению. Почему провалилась экономическая политика Перестройки: из-за закостенелости советской системы или неготовности и нежелания людей?
– Полагаю, и то, и другое. Ускорить то, что не поддавалось ускорению, а нуждалось в тяжелой многолетней перспективе, модернизировать экономические производственные отношения в стране, подготовить кадры с учетом нового этапа научно-технологической революции – все это требовало не одного и не двух лет. И уж точно весьма опрометчиво было запускать одновременно и политическую реформу. Этот процесс требовал времени, нужна была колоссальная выдержка наряду с политической волей. Только такое сочетание могло бы дать какой-то эффект.
– Изначально Горбачев опирался на население, потом винил в неудачах местные кадры. Это была попытка делегировать полномочия или все-таки переложить ответственность?
– Думаю, это все-таки личный стиль руководства. Я обратил внимание, что Михаил Сергеевич брал на себя ответственность в большинстве случаев. Иногда он от ответственности отказывался, как, например, после событий в Вильнюсе в январе 1991-го (столкновения между сторонниками независимости Литвы с одной стороны и военнослужащими ВС СССР и деятелями Комитета национального спасения Литовской ССР с другой – ред.) или в Тбилиси (разгон оппозиционного митинга у Дома правительства Грузинской ССР в апреле 1989 года – ред.). В этих случаях Горбачев вел себя по-другому, и я затрудняюсь сказать, по каким причинам. Возможно, он отказался взвалить на себя ответственность, когда пролилась кровь и погибли люди.
В экономике ему очень хотелось, чтобы все шло очень быстро, но не получалось. Ну а зачем ускоряться? У нас было не передовое машиностроение в это время, но именно на этом поприще мы желали ускориться. Отсутствовал серьезный научный анализ нашего советского общества во всех ипостасях. Где-то этот анализ запаздывал, например, при проведении политической реформы. Недаром Юрий Владимирович Андропов (генсек ЦК КПСС с 12 ноября 1982 г. по 9 февраля 1984 г. – ред.) говорил, что мы еще не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся. Он выдвинул идею совершенствования "развитого социализма" и объявил, что это будет длительный исторический период. Он же неспроста это сказал, у него были данные, аналитические материалы. Было ясно, что с наскока не получится. Но в какой-то момент возобладала другая точка зрения, и поэтому Перестройка, которая была во многом выстрадана народом, была свернута исторически.
Хотя во взаимоотношениях с людьми со стороны Горбачева было много популизма, ухода от острых вопросов, которые ставили люди, но в целом, считаю, Михаил Сергеевич внес определенную позитивную новизну во взаимоотношения общества и власти.
– Лично для вас как историка и свидетеля эпохи Горбачев – демагог, реформатор-неудачник или непонятый государственный лидер?
– Да, мы были не только свидетелями, но и непосредственно участвовали в этих событиях. Я тогда работал деканом факультета архивного дела, до этого работал преподавателем, активно занимался общественной деятельностью. Вы не представляете, какие у нас были надежды, абсолютно искренние, что нам удастся решительным образом изменить жизнь в лучшую сторону.
Но мы были тогда молоды, а критика Горбачева шла с разных сторон, звучала на каждом углу. Мы иногда не понимали, правильно ли проводится курс. Мы ведь были воспитаны по-другому, у нас в голове не укладывалось, как можно критиковать генерального секретаря.
До сих пор не стерся из памяти эпизод, когда 22 или 23 августа 1991 года я увидел разбитую вывеску на здании Московского горкома КПСС на Старой площади. Мы туда заходили как рядовые граждане – и тут эта разбитость… Да, мы видели, что идет жесткая критика, но для нас Горбачев был авторитетным человеком. В какой-то степени мы ориентировались на него и уважали, а после декабря 1991 года наступило большое разочарование.
– Из-за чего же все-таки провалилась Перестройка?
– Сама по себе Перестройка – системное явление с элементами очень серьезного революционизма, особенно в общественном сознании. Затеять ее не мог один человек. Михаил Сергеевич являлся, на мой взгляд, выразителем чаяний общества. Общество было готово идти и дальше, но далеко не все. У нас просто общество неоднородное, это надо очень хорошо понимать. Конечно, были люди, которые максимально и радикально могли продвинуться на стезе либеральных завоеваний в рамках международной кооперации, и Михаил Сергеевич их поддерживал. Но было много людей, которые не готовы были идти дальше.
Это огромный трагизм любого реформатора: когда он начинает действовать, он непременно ущемляет чьи-то интересы. Ты никогда и трем людям сразу не угодишь каким-то своим решением, а здесь огромная многомилионная страна. Безусловно, были субъективные факторы, неготовность партии ко многим решениям, однопартийность, очень много кондовости в партаппарате. Кроме того, общество во многом не понимало происходящее, потому что, к сожалению, не все доходчиво объяснялось.
Перестройка столкнулась и с неразрешимыми объективными противоречиями. СССР – трудно реформируемая, многонациональная страна с очень слабым гражданским сектором экономики, по которому и пошли разломы. Был дефицит руководящих кадров. Уже этого вполне достаточно, чтобы любой реформаторский процесс решительно затормозился.
– Какую роль сыграл в этих событиях фактор личности супруги Горбачева, Раисы Максимовны?
– Сложно сказать. Я много читал о личной жизни Михаила Сергеевича, о Раисе Максимовне и могу опираться только на это. Я не посвящен в какие-то детали закулисья. Но Горбачева как-то спросили: "Михаил Сергеевич, по всем ли вопросам государственной жизни и строительства вы консультировались с Раисой Максимовной, разговаривали ли на все эти темы?". И он с вызовом, бесстрашно ответил: "По всем". Значит, была потребность в этих консультациях и была обратная связь.
– Западная историография оценивает Горбачева больше положительно, отечественная – более негативно. На ваш взгляд, Горбачев оценен по достоинству в нашей стране и в целом на постсоветском пространстве?
– Думаю, мы имеем право думать и говорить о Михаиле Сергеевиче немного более позитивно, чем сейчас. Конечно, очень сильно отражаются на сегодняшнем восприятии Горбачева 90-е годы, которые последовали сразу за Перестройкой. Некоторые несправедливо рассматривают их как единое целое. Это неверно. В то же время мне как гражданину Российской Федерации, как человеку, длительное время занимающемуся историей и преподающим ее, очень сложно понять, объяснить распад СССР.
Беседовал Сергей Георгиев