Евгений Прилепин, более известный под именем Захар, прошел путь от выпускника филологического факультета из Нижнего Новгорода до командира отряда ОМОНа, участника боевых действий в Чечне, активного члена национал-большевисткой партии, а затем — до одного из самых читаемых и авторитетных авторов современной России.
Сегодня Захар Прилепин — автор 13 книг, финалист и лауреат множества премий. Его произведения переведены на 17 языков, а последний роман "Обитель" по итогам 2014 года стал самой продаваемой книгой в РФ. Прилепин был одним из немногих литераторов, кто отправился в зону конфликта на Юго-Востоке Украины в самый его разгар, чтобы затем объективно осветить происходившее в своих текстах.
О своих впечатлениях от общения с крымчанами, семейных ценностях и пути в литературе он рассказал радио "Россия сегодня".
— В последний раз в Крыму я был в августе 1991, мы отдыхали тут с сестрой. В Крыму тогда в воздухе чувствовалась такая смуть.
В следующий раз я сюда вернулся этим летом. Я уехал из российского Крыма и в него вернулся. Здесь я прожил целый месяц.
Всякий раз, когда меня зовут, я тут же срываюсь и еду, потому что Крым — мое самое любимое место на планете. Сейчас мне все здесь нравится.
Поскольку я еще повышаю туристический поток в Крым, потом маму сюда отправил, детей — в военно-спортивный лагерь. Мама здесь была до этого году 79-м. У нее тот же самый восторг, те же самые ощущения, она реанимировала это счастье.
— Как бы вы сегодня оценили настроения крымчан?
— Эмоции людей разнообразные. Полная перезагрузка государственных, экономических и культурных взаимоотношений — вещь не самая простая. Ложно было надеяться на то, что они будут скоротечными. Но все эти процессы будут закончены с безусловной пользой для Крыма и крымчан.
— Никогда ни с чем подобным не встречался. Это, может быть, отдельные, и прямо скажем, маргинальные голоса людей, которые что-то по этому поводу выкрикивают. Потому что люди в России философски и стоически все понимают. Если у Чечни или у кого-то есть возможность помочь, все только рады.
Я объехал всю страну, 33 раза по кругу, везде меня сразу спрашивают про Крым, про Донбасс. Люди готовы говорить про это, как про свое личное. Отношение в России к Крыму такое, что здесь ближайшая родня, и надо сделать все для того, чтобы им помочь.
— Вы говорили, что развал Союза переживали сложно. А как вы восприняли рождение новой России, которую возглавил Борис Ельцин?
— Ельцин для меня — однозначно деструктивная фигура, один из самых тяжелых персонажей в русской истории.
Чтобы воспитать в стране, создать малый и средний бизнес, не обязательно проводить некорректную приватизацию. Это была афера с роспуском Союза, просто борьба за власть. Но я принимаю это как данность. Понятно, что страна уже погрязла в ханжестве, в тоске, безверии, в полном отсутствии идеалистически мотивированного комсомола и партийцев, и они все это сдали без проблем. И с них тоже не надо снимать вину.
— Что из советского прошлого вы перенесли в сегодняшний день?
— В формат своей семьи я перенес, прежде всего, все то, что связано с понятием "норма". Какие-то базовые ценности. Чтобы в мальчике воспитывать мужество, в девочке — женственность. Есть семья, есть традиционные отношения. Есть русская литература. Что позиция " я ничего никому не должен" и весь прочий индивидуализм и гедонизм — ненормальное поведение для человека. То есть, всем тем вещам, которым нас обучали, я пытаюсь научить своих детей.
— Вы достаточно долго шли к известности. Сложно ли писателю пробиться?
— Тот миф, что в писательском мире все поделено, какие-то есть кланы — это никакого отношения к действительности не имеет. Работают только тексты. Можно жить в провинции, но если ты напишешь "Тихий Дон ", тебя заметят, вытащат и вручат все, что можно.
Россия сейчас — страна невиданной литературной свободы, которой не было никогда и которой сейчас нет ни в одной европейской стране. У нас все, что угодно можно писать, и ничего тебе за это не будет.
— Не с иронией. Я констатирую факт, который многие пытаются оспорить. Кажется, что за пределами России есть некая свобода, которой в нашей стране нет. Это все не так.
Я в Москве зашел в книжный. Там на стендах стоят книги людей, которые по поводу Крыма занимали радикально неприязненную позицию. И они популяризируются страной, они в ТОПах продаж. Им никто не мешает продавать свои книги и говорить по поводу России, Крыма и прочего все, что угодно.
И они могут даже описывать эти события с радикальных точек зрения, и им тоже за это ничего не будет, их издадут и будут продавать.
— В одном из своих интервью вы говорили о том, что "воздух детства идет на создание первой книги", а писатель начинается с третьей книжки.
— Это сказал один из моих любимых писателей Леонид Леонов. Он говорил, что воздух детства идет на создание первой книги, поэтому она интересна, в ней самое главное, что человек вынес. Особенно, если он ее в более-менее взрослом состоянии пишет. Потом уже на вторую книгу у многих не хватает дыхалки, а на третьей многие писатели перестают быть писателями. Писатель начинается с третьей книжки.
— А в вас с третьей книжки проявился писатель?
— У меня он проявился с первой книжки. Я знал, что напишу не одну и не две, а много. Только бы времени хватило. Я нахожусь в постоянной эйфории от всего происходящего со мной и в моей жизни. Каждое утро я говорю: Господи, спасибо, что проснулся. В Симферополе — хорошо! И вечером скажу то же самое и совершенно искренне.
— Сейчас вы пишете для того, чтобы зарабатывать деньги?
— Это нормальный труд. Кто-то делает сапоги, кто-то играет в хоккей, я — пишу. В стол я никогда бы писать не стал. У меня четверо детей, их кормить надо, ухаживать, у них постоянно растут потребности.
Когда я написал первый роман, его не опубликовали и он год мурыжился по издательствам — я не написал ни строчки. Я сразу себе сказал: если это не издадут, никогда этим не буду заниматься.
Сейчас на литературный доход в России живут 12,5 человек. Поэтому, когда люди идут в Литинститут, я вообще не понимаю, зачем. 99% из них ничего с этого не получат.
— Есть такое понятие как "книготерапия". Вам оно знакомо?
— Да. Я даже могу смотреть на книги и успокаиваться. Возбуждаюсь — редко. Просыпаюсь утром и минуту смотрю на книжные полки напротив дивана, прихожу в состояние. Так, обычно я читаю 30-40 книг одновременно. Это для меня и терапия, и удовольствие. Все, что связано с текстом, это есть я.
— А что именно читаете?
— Я писал биографию трех советских поэтов: Анатолия Мариенгофа, Бориса Корнилова, Владимира Луговского, она выйдет через две недели. Надо было изучать все их биографии и время, в которое они жили.
Собираюсь написать книгу о Есенине, новую биографию. Я что-то такое надумал о нем, что мне кажется уникальным.
Параллельно читаю всех своих современников. Если еду в гости в какую-то европейскую страну, как приличный человек, изучаю литературную ситуацию там. Конечно, вся история России, Золотой век.
Все, что связано с украинскими событиями, я весь обложен этими книжками. Моя жадность не дает мне покоя.
— С 1 ноября у вас выходит телевизионный проект. Останется ли время на чтение?
— Это будет часовой разговор с российскими рок-звездами. Я задаю жесткие вопросы по всем темам, в том числе, по Крыму, Донбассу, по "ватникам" и "колорадам". Я их слушал с детства, знаю, для этого мне особенно готовиться не надо. Это просто поездка в Москву и обратно, но по дороге, как правило, я читаю, и в поездах, и в самолетах, это очень удобно.
У меня в юности, 25 лет назад, была группа "Элефанк". Я ее собрал недавно, мы записали песни, нам подпели и Константин Кинчев, и Дмитрий Ревякин, и Саша Ф. Скляр, и такие звезды, на которых я в детстве смотрел на постерах на своих стенах.
— Конечно, есть. Прежде всего, это страна с сильнейшей свободной культурной традицией, где культура растет, как цветущее дерево, с новой дворянской военной аристократией. Страна с "левой" экономикой, с достаточно суверенной внешней политикой, которая не зависит ни от каких финансовых интересов и забугорных игроков.
— Вы можете назвать себя счастливым человеком?
— Да, и мое счастье не связано с тем, что я каких-то благ требовал для себя. У меня есть все: читатели, в том числе за границей, любимая семья. Все сложилось намного лучше, чем я мог мечтать. Все мои мечты сегодня связаны с тем, что я хочу жить в удивительной, прекрасной, ни на кого не похожей самостоятельной стране. И присутствие при процессе, когда это может реализоваться, меня наполняет необычайным чувством вдохновения.
Я испытываю кайф от того, что есть надежда. Она еще не реализовалась, и не факт, что реализуется, но то, что она забрезжила, меня наполняет абсолютным личностным восторгом. Это мое личное тело и дело — моя страна.
