СИМФЕРОПОЛЬ, 9 сен — РИА Новости Крым, Алексей Вакуленко. Бухенвальд, Дахау, Освенцим, Заксенхаузен, Маутхаузен — одни только названия концлагерей Третьего рейха до сих пор вызывают кошмарные чувства. От одной только мысли, что за этими именами нечеловеческого (и все же человеческого) ужаса стоят сотни тысяч зверски оборванных жизней, становится не по себе.
Места, где располагались лагеря смерти, навсегда остались незаживающими кровоточащими ранами не только в народной памяти, но и в горькой правде земли, навеки пропитанной страданием. Есть такая рана и в Крыму — в поселке Мирном Симферопольского района, на месте бывшего совхоза "Красный", где в 1941 году оккупанты организовали место принудительного содержания военнопленных и гражданских лиц. Условия содержания здесь были не менее кошмарными, чем в лагерях смерти.
В канун Международного дня памяти жертв фашизма, который отмечается каждое второе воскресенье сентября, корреспондент РИА Новости Крым побывал на месте массовой гибели крымчан.
Птичники вместо бараков
"В апреле 1944 года на этой территории были установлены временные памятники, — рассказывает директор мемориала Сергей Жученко. — В 1960-м на месте одного из них установили обелиск. В семидесятые годы состоялся ряд судебных процессов над теми, кто служил в охране концлагеря, принимал непосредственное участие в расправе над его узниками. В ходе подготовки этих судебных процессов были выявлены новые места расправ, и 29 января 1972 года в братскую могилу рядом с обелиском перезахоронили останки 1806 жертв фашистского террора, обнаруженных в ходе подготовки следственных действий. Тогда же рядом с братской могилой установили закладной камень (по сей день он хранится на территории мемориала)".
До войны на месте будущего концлагеря располагалось крупное птицеводческое хозяйство. "Огороженная территория, спланированная местность. Именно поэтому фашисты остановились на этой территории, — предполагает Жученко. — В помещениях, которые использовались для содержания птиц, находились узники. Территория концлагеря располагалась чуть дальше нынешнего мемориала, сооруженного на месте массовых расстрелов узников весной 1944, когда части Красной Армии приближались к Перекопскому перешейку. Большую часть фашисты расстреляли в урочище Дубки".
Из глубины страданий
Посредине зала — символический колодец смерти, дно которого усеяно самодельными алюминиевыми наручниками (такими связывали людям руки перед расправой). Его отделяет от посетителей стекло. На стекле — букет искусственных гвоздик. Это символическое окно в мир апофеоза бесчеловечности, подсвеченное изнутри красным светом, зияет бездной чудовищных мук.
"О ней упоминает в своей книге "Страда партизанская" комиссар соединения партизан Крыма Николай Луговой, — говорит он, указывая на толстую книгу, лежащую рядом с фотографиями и двумя листочками напечатанной на пишущей машинке автобиографией Тарановой. — Ее вывели на расстрел, она оказалась в одной из ям живой, зацепило немножко. Ночью выбралась, некоторое время скрывалась, но кто-то из местных жителей ее выдал — и она опять оказалась в этом концлагере. Выказала мнимую готовность сотрудничать с фашистами, поддерживала связь с партизанами. Закончилась война, Татьяна не смогла доказать свою непричастность к предательству и оказалась теперь в другом лагере за несовершенные преступления. Отбыла полный срок. Вышла из мест лишения свободы, через ряд судебных процессов восстановила свое доброе имя — нашлись свидетели, которые подтвердили факт непричастности ее к предательству… Судьба этой женщины — прямое доказательство того, что в ряде случаев на глубине колодцев, ям, траншей люди оказывались живыми".
Директор мемориала признается, что около года он и его коллеги бились над расшифровкой первого слова в записке, напоминающего обращение, пока не показали лапидарное послание родственникам узника. Загадочным словом оказалось ласковое обращение к жене Паше: Пашеточка.
"Виктор Сенькин, четырнадцать лет, и Семен Мирошников, пятнадцать лет, как гласит документ, "перерезали провод в немецкой части", — рассказывает Сергей Николаевич. — Это были два друга. Кто-то их заметил, выдал. Были определены сюда, здесь расстреляны. По воспоминаниям потомков одного из мальчиков, речь шла о телефонном проводе". Жученко добавляет, что познакомился с родственниками героев благодаря эфиру на радио "Спутник в Крыму", где рассказал о подвиге юношей.
"Сколько их там?.."
"Двести одно имя было увековечено накануне открытия комплекса в 2015 году. Через год — еще пятьсот пятьдесят шесть имен, девяносто имен — накануне 9 мая прошлого года, и более 70 имен в этом году, — рассказывает Сергей Жученко. — Большая часть имен, увековеченных на стене скорби в ходе последнего этапа, была обнаружена в материалах уголовного дела. В 1947 году в Севастополе состоялся суд над представителями немецкого генералитета. И в материалах мы обнаружили список жертв фашистского террора, который ранее нигде не публиковался. Этот список был создан тогда, когда еще на этой территории не работала государственная комиссия (Чрезвычайная государственная комиссия по установлению злодеяний немецко-фашистских захватчиков на территории совхоза "Красный" — авт.)".
"В официальном документе есть цитата: "Из санитарных (медицинских) соображений дальнейшее вскрытие мест расправ и подъем тел на поверхность прекратить", — говорит директор мемориала и постепенно переходит на шепот: — Скажите мне, сколько их там осталось? Сколько? Только один Господь Бог знает…".
