Менее месяца он жил он в Крыму, а разговоров об этом событии более чем на два века. Все потому, что он – это непревзойденный классик – Пушкин.
О крымских путешествиях и впечатлениях поэта – в материале РИА Новости Крым к 225-летию со дня рождения поэта.
Он едет к берегам иным….
В благодатном, но пока диковатом, не освоенном краю Тавриды молодой поэт, которому едва исполнился 21 год, был в наказанье - административной ссылке.
Дерзкого Пушкина в 1820 году отослали подальше от имперских чиновников: автор "Руслана и Людмилы" успел попортить нервы и генералу Аркачееву, и самому императору своими дерзкими строками, которые кочевали в Петербурге из уст в уста, из альбома в альбом.
"Он наводнил Россию возмутительными стихами" - это император Александр I сказал о Пушкине и желал его ссылки в Сибирь.
Но за своего ученика заступился Николай Карамзин. В итоге поэт едет на службу всего лишь в Екатеринослав (Днепропетровск). При этом от государства поэт получает на жизнь 1000 рублей – немалые деньги. Но однажды после купания в Днепре или в одном из его притоков Пушкин заболевает лихорадкой. Поправить здоровье ему предлагает сын российской знаменитости, героя войны 1812 года генерала Раевского Николай. Семья генерала ехала на Кавказ и в Крым, они взяли Пушкина с собой.
После сурового Кавказа Раевские и их спутник через Керченский пролив с Тамани прибыли в Керчь. На календаре было 15 августа 1820 года. "С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма", — в письме сообщал брату Александр Сергеевич.
Крым тогда был малоосвоенной, полудикой южной российской землей, почти концом российской географии, полным исторических легенд.
Керчь поэту не глянулась. Он надеялся найти величественные развалины гроба царя Митридата, следы грандиозного Пантикапея, а увидел "груду камней, утесов, грубо высеченных", "следы улиц, заросший ров, старые кирпичи — и только". "Воображение мое спало; хотя бы одно чувство, нет!" — сетовал он, обращаясь к другу Антону Дельвигу в письме.
Много лет спустя Онегин повторил путь своего автора:
"Он едет к берегам иным,
Он прибыл из Тамани в Крым.
Воображенью край священный:
С Атридом спорил там Пилад,
Там закололся Митридат..."
Он прибыл из Тамани в Крым.
Воображенью край священный:
С Атридом спорил там Пилад,
Там закололся Митридат..."
На следующий день Раевские и Пушкин выезжают в Феодосию. "Кефа", - как ее называет изгнанник из Петербурга. По пути заезжают на вершину Золотого кургана, надеясь лицезреть интересные древности. Но снова разочарование.
© Фото с сайта wikimedia.org
Картина Ивана Айвазовского "А. С. Пушкин на берегу Черного моря", 1887 год
Золотые ворота Карадага
Феодосия была в то время городом гораздо более развитым и обустроенным для жизни. В 1810-е годы И. М. Муравьев-Апостол в своем "Путешествии в Тавриду" описывает: "...опрятные прямые улицы, обширные чистые площади... набережная, усаженная молодыми деревьями и устроенная для прогулок".
А еще в городе был "музеум". Его в 1811 году организовал Семен Михайлович Броневский, бывший градоначальник.
"Остановились у Броневского, человека почтенного по непорочной службе и по бедности. Теперь он под судом — и, подобно, Старику Виргилия, разводит сад на берегу моря, недалеко от города. Виноград и миндаль составляют его доход. Он не умный человек, но имеет большие сведения об Крыме, стороне важной и запущенной", — писал Пушкин.
Два дня провели путешественники в Феодосии. Наверняка, видели и знаменитые турецкие бани, и руины генуэзских крепостей, и мечети, в одной из которой и располагался "музеум".
Из Кефы на Южный берег ночь шли морем. Это морское путешествие поразило поэта так, что он пишет сразу несколько стихотворений, в последствии ставших программными: элегию "Увы, зачем она блистает", черновой набросок стихотворения "Зачем безвременную скуку", была начата поэма "Кавказский пленник" и завершена обработка элегии "Погасло дневное светило". Все это было создано непосредственно на паруснике и в первые дни пребывания поэта в Гурзуфе.
А еще исследователи нашли в рукописях Пушкина, написанных годами позднее, набросок Золотых ворот Карадага. В то время эту базальтовую арку называли Шайтанкапу - Чертовы Ворота. И в рисунке Пушкина – фигурка черта. Значит, путешественник с этим крымским топонимом был знаком.
© Госархив РК
Фрагмент рукописи Пушкина
Кстати, известный крымский ученый Александр Ена убежден, что это изображение Золотых ворот - первое документальное свидетельство о существовании памятника природы.
Жизнь в Гурзуфе посреди почтенного семейства
В Гурзуф Раевские и Пушкин прибывают рано утром.
"Проснувшись, увидел я картину пленительную, разноцветные горы сияли, плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополя как зеленые колонны стройно возвышались между ними; справа огромный Аю-Даг... и кругом это синее, чистое небо, зной и воздух полуденный...", - так Пушкин описывает Гурзуфскую бухту в письме к Дельвигу.
Раевские остановились в Гурзуфе в единственном в то время на всем Южном берегу здании европейской постройки – доме генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии герцога Ришелье, который милостиво разрешал пожить в нем всем своим именитым знакомым.
Тот же Муравьев-Апостол оставил подробное описание дома: "Огромное здание состоит из крылец, переходов с навесом вокруг дома, а внутри из одной галереи, занимающей все строение, исключая четырех небольших комнат, по две на каждом конце, в которых столько окон и дверей, что нет места где кровать поставить. В этом и состоит все помещение, кроме большого кабинета над галереей, под чердаком, в который надобно с трудом пролезть по узкой лестнице".
Впоследствии дом неоднократно перестраивался и вряд ли бы Пушкин, перенесись он в нынешнее время, узнал свой гурзуфский приют.
"В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом… Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря, – и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я навещал его и к нему привязался чувством похожим на дружество".
В общем, как написал он в одном из стихотворений, "над морем влачил задумчивую лень".
Тот самый "молодой кипарис" посадили рядом с домом 1808 году. Название "Пушкинский кипарис" появилось 60 годами позднее, когда около дерева установили соответствующий указатель. Существует легенда, что оккупировавшие Крым фашисты хотели срубить дерево, но жители поселка переставили табличку к другому кипарису и дерево не пострадало. Кипарис цел до сих пор.
Екатерина Раевская вспоминала, что в Гурзуфе ее брат и Пушкин читали Байрона и Андрея Шенье по-английски, беседовали о литературе, ездили в гости к соседям. А еще Пушкин писал.
Именно в Юрзуфе, вероятно, набросаны стихи "Нереида", "Редеет облаков летучая гряда", здесь, как уже говорилось выше, родился "Кавказский пленник", посвященный Николаю Раевскому, и замыслы о "Евгении Онегине". Именно с Крыма и благодаря ему у Пушкина начался период создания неувядающих поэтических шедевров, так называемых южных поэм.
"Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посреди семейства почтенного Раевского. Я не видел в нем героя, славу русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душой; снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель Екатерининского века, памятник 12-го года; человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества... Все его дочери - прелесть, старшая - женщина необыкновенная... друг мой, любимая моя надежда увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского", - пишет он позже брату Льву.
Некоторые из стихотворений имеют посвящения – дочерям Раевского Екатерине, Елене и Марии. В последнюю, шестнадцатилетнюю, которая затем стала женой декабриста Волконского, поэт, по некоторым данным, был влюблен тайной и мучительной любовью.
И чувство это нашло отражение в поэме "Таврида", написанной через год. Поэма эта была почти целиком уничтожена автором. Сохранившиеся отрывки нашлись в рукописях спустя много лет после гибели поэта.
Одушевленные поля,
Холмы Тавриды, край прелестный, -
Я снова посещаю вас...
Пью томно воздух сладострастья,
Как будто слышу близкий глас
Давно затерянного счастья.
Мария, став женой декабриста Волконского, вслед за ним уехала в Сибирь и вдохновила Николая Некрасова на создание второй части поэмы "Русские женщины".
Через Крымские горы
5 сентября 1820 года Пушкин и мужская часть семьи Раевских выезжают из Гурзуфа на запад Крыма. Нормальных дорог – нормальных даже по меркам первой четверти 19 века – тогда на Южном берегу не было. Тропы то поднимались в гору, то спускались со скалистых круч, петляя среди татарских деревенек и лесов.
Вдоль моря верхом добрались до мыса Мартьян, откуда понялись к деревне Никита, проехали до Ай-Васили (теперь пригород Ялты Васильевка), через Кореиз и Мисхор прибыли в Алупку. Там остановились на ночной постой в крошечном домишке, расположенном недалеко от места, которое теперь занимает Воронцовский дворец. Наутро снова стали карабкаться в горы по труднопроходимой Шайтан-Мердвен – "чертовой лестнице".
© РИА Новости Крым . Дмитрий Макеев
Воронцовский дворец в Алупке
В течение многих веков она служила единственным путем, соединявшим горный и степной Крым с Южным берегом, таким узким, что даже верхом пройти по нему было невозможным.
"По Горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным, восточным обрядом. Мы переехали горы, и первый предмет, поразивший меня, была береза, северная береза! Сердце мое сжалось: я начал уже тосковать о милом полудне, хотя все еще находился в Тавриде, где еще видел и тополи и виноградные лозы".
На следующее утро снова в дорогу: мимо Балаклавы в Георгиевский монастырь на мыс Фиолент, куда прибыли ближе к концу дня 6 сентября.
Ночевали в кельях монастыря, прилепившегося к скале над морем. Монастырь и его крутая лестница, как писал Пушкин Дельвигу, оставили в нем сильное впечатление. На мысе Фиолент искал он развалины, которые, по легенде, много веков назад были храмом Артемиды.
© РИА Новости Крым . Дмитрий Макеев
Мыс Фиолент
Сила вдохновения
Из Свято-Георгиевского монастыря отправились в Бахчисарай. Где-то по дороге – то ли от тяжести пути, то ли от перепадов температуры – Пушкина снова одолела лихорадка. "NN почти насильно повел меня по ветхой лестнице в развалины гарема и на ханское кладбище, но не тем в то время сердце полно было: лихорадка меня мучила".
Бахчисарай встретил путников 7 сентября после обеда. Как раз начался байрам - осенний мусульманский праздник, сопровождавшийся народными спортивными играми и состязаниями. Именно эти впечатления потом стали основой описаний подобного празднования кавказских мусульман в поэме "Кавказский пленник".
© Анастасия Кончаковская
"Фонтан слез" в Бахчисарайском дворце
А вот Бахчисарайский фонтан измученного болезнью поэта не впечатлил совершенно.
"Вошел во дворец, увидел я испорченный фонтан; из заржавой железной трубки по каплям падала вода. Я обошел дворец с большой досадою на небрежение, в котором он истлевает, и на полуевропейские переделки некоторых комнат".
Но вдохновение делает чудеса: позже Пушкиным будет рожден образ чудесного любовного фонтана, которому в дар поэт приносит две розы. И город Бахчисарай, подобно другим названиям тюркского происхождения, не будет переименован после депортации татар в 1944 году – он навсегда останется Бахчисараем. В память главного поэта России и Бахчисарайского фонтана.
Губернский город С.
Путь путешественников далее лежал в Симферополь. 8 сентября Раевские и Пушкин добрались до столицы Таврической губернии.
Сейчас идет множество споров – где все же останавливался поэт. Одни исследователи говорят, что это бы дом француза-химика Феликса де Серра. Другие же возражают: в семействе Серра были две молодых дочери на выданье, и гости-мужчины были бы неприличными. Якобы поэт и Раевские жили в более многокомнатном доме гражданского губернатора Баранова, что было более статусно для генерала, его гостей и семьи. В пользу этой версии говорит и тот факт, что Баранов был знаком с Пушкиным еще в Петербурге.
Но молодого петербуржца от лихорадки точно лечил сосед де Серра - доктор Федор Карлович Мильгаузен. Несмотря на дурное самочувствие, все же поэт выходил гулять и даже побывал на приеме у Баранова.
Памятник Александру Сергеевичу Пушкину в Симферополе у театра им. Горького
Гостивший в те же дни в Симферополе литератор Гавриил Гераков вспоминал: "За обедом у Баранова были два шалуна С.-Петербургских; говорили такой вздор, что все рады были, когда они уехали". Кто же мог быть этими шалунами из Петербурга, как ни Пушкин и Раевский-младший.
Впрочем, все пребывание поэта в Симферополе для историков и биографов расплывчато – нет ни точной даты приезда, ни точной даты убытия через Одессу в Кишинев, на службу. По предположениям биографов, Пушкин прожил в Симферополе от пяти до десяти дней. Дату его отъезда в Кишинев относят к периоду с 12 по 17 сентября: возможности определить ее точнее пока нет. Да и дальнейший путь оспаривается биографами Пушкина.
Большинство исследователей считают, что Пушкин покинул Симферополь, направляясь на север, в Перекоп – последний крымский населенный пункт на севере полуострова. Оттуда его дорога лежала в Кишинев.
Но есть и другая версия. Некоторые исследователи биографии поэта полагают, что Пушкин направился в Евпаторию, откуда кораблем добрался до Одессы, ведь в то время морские путешествия были гораздо более комфортны, чем сухопутные, а Евпатория была одним из самых крупных портов в Крыму.
Тем не менее, до сих пор нет однозначного ответа – как из Крыма Пушкин уезжал. Сам он об этом записок не оставил, потому что снова был болен.
© Фото с сайта neizv.crimea.ua/Bosoli.htm
Литография Карло Боссоли Бахчисарай. Ханский дворец, написанная между 1840 и 1842 годами
Клочок земли в Крыму…
Всего же поэт прошел, проплыл, проехал примерно 800 км крымского пути, а впечатления о полуострове остались в более чем 30 произведениях русского гения. Более того, литературоведы однозначно говорят, что полуостров всего за месяц вдохнул в Пушкина такой творческий заряд, которого хватило на много лет, чтобы, как драгоценные камни вынимать из глубин памяти эмоции, испытанные в Тавриде. Чего стоит хотя бы такое признание поэта: "Крым – колыбель моего Онегина".
Он снова очень хотел очутиться в благословенной Тавриде. В письме к Дельвигу в 1824 г. Пушкин задает другу риторический вопрос:
"Растолкуй мне теперь, почему полуденный берег и Бахчисарай имеют для меня прелесть неизъяснимую? Отчего так сильно во мне желание вновь посетить места, оставленные мною с таким равнодушием? Или воспоминание - самая сильная способность души нашей, и им очаровано все, что подвластно ему?"
Через 10 лет он признается: "Среди моих мрачных сожалений меня прельщает и оживляет одна лишь мысль о том, что когда-нибудь у меня будет клочок земли в Крыму".
Вояж поэта вдохновлял и других путешественников. Вслед за поэтом они посещали "разрекламированные" им Гурзуф и Бахчисарай, мыс Фиолент и Керчь. И теперь, два века спустя, экскурсоводы готовят программы, которые имеют специальную пометку – "по пушкинским местам".