Как бойцам спецоперации справиться с посттравматическим стрессовым расстройством

Когда кто-то из соседей по палате громко закрывает тумбочку или роняет на пол книжку в твердом переплете или телефон, у других начинается паника, "как будто вот-вот прилетит и получишь ранение". Почти все, кто приезжает из-за "ленточки", боятся громких звуков, испытывают повышенную тревожность, раздражительность, агрессию. Через несколько месяцев после возвращения из зоны ведения боевых действий может возникнуть посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), которое характеризуется навязчивыми болезненными воспоминаниями, повышенной тревожностью, ночными кошмарами. К симптомам относится, в том числе, избегание раздражителей, которые так или иначе напоминают человеку о перенесенной травме. Психологи уверяют, что эффективное лечение существует. Например, терапия экспозицией. Это когда человека погружают в те воспоминания, от которых он пытается бежать.

"Многим стыдно идти к психотерапевту, боятся, что кто-то подумает, что они психи неуравновешенные, что с ним не будут дружить. Но я не скрывал, что мне нужен психолог. Мне хотелось попасть к нему, потому что бывают ситуации, когда стресс проявляется", - рассказывает Максим.

Говорит он без спешки, осторожно подбирая слова. Служил по контракту, за год до СВО уволился. Попал под мобилизацию. Стал старшим разведчиком. Однажды его группа запускала беспилотники и не успела уйти в укрытие, прилетело. Максим получил челюсто-лицевое ранение, травму головы. Говорит, легко отделался. Попал в госпиталь в Севастополе. Здесь стал терять зрение из-за осколков в глазу, поставили на учет к неврологу.

"Когда хлопки или взрывы слышу – становится не по себе. Даже если просто в госпитале тумбочкой кто-то бахнул, сразу такой ажиотаж происходит, как будто вот-вот получишь ранение. (Смеется). Если низко летит самолет какой, истребитель – тоже. Когда пью лекарства, суета проходит, голова ясно работает. Но когда в лекарствах перерыв, бывают ситуации, когда стресс проявляется", - признается он.

Как правило, на приеме психиатр спрашивает военного, как он жил до СВО? Как получил ранение? Интересуется, как он проводит свой день? И что делает, если кто-то повышает на него голос или толкает?

- Ну да, но других людей напугаешь. Зачем это? (Смеется).

Мы сидим на лавочке в парке. Рядом гуляют мамочки с колясками, в песочнице играют дети. Здесь все тихо и спокойно благодаря нашим ребятам, замечает солдат.

"Я в любом случае вернусь. Потому что не хочу, чтобы родные и близкие себя чувствовали в небезопасности. Мама будет отговаривать, конечно. Она ведь переживает. Но если каждый будет думать "я не поеду", то кто будет защищать?" - рассуждает он. И добавляет: "Когда общаюсь с ребятами, которые там, переживаю за них. Хочется верить, что у них все будет хорошо. Когда вспоминаю, как сам там находился, тревога поднимается. Это нормально".

Он, как и его товарищ, сейчас восстанавливается после ранения. Гранатометчик и спецназовец был контужен, получил разрыв барабанной перепонки. За десять дней подлечили от контузии и шумов в голове и направили в пансионат. Чуть позже он вступил в "Союз ветеранов СВО". Теперь помогает пацанам так же, как когда-то помогли ему.

"У нас в "Союзе ветеранов СВО" очень хороший психолог. К каждому найдет подход. Спрашивает, что случилось? Что ты в этот момент чувствовал? Бывают ли срывы? Рассказываешь ему, как все было. Так он старается вывести на эмоции. И если ты себя нормально контролируешь, то отправляют на отдых в санаторий, чтобы перезагрузиться, поправить здоровье. А если начинаешь психовать, тогда назначают лечение", - рассуждает он. И добавляет: нельзя молчать и накапливать, так стресс будет сильнее.

По его словам, люди, которые никогда прежде не держали в руках оружия, больше склонны к стрессам и страданиям на фронте. Но и там страшно только первый месяц, потом привыкаешь, говорит боец. Александр вспоминает, как однажды у мобилизованного, с которым стояли на позиции, случилась паника из-за взрыва. Тогда обнял его, успокоил, отдал ему свои шумоподавляющие наушники. И находился рядом, чтобы помочь вовремя среагировать.

"Да, есть люди, которым работа с психологом крайне необходима, потому что они пытаются замкнуться в себе, ни с кем не общаться, и ситуация усугубляется. А психолог помогает им выбраться из депрессии. Если психолог хороший, а не просто книжек начитался, то его работа так же важна, как и работа хирурга или травматолога", - считает он.

До СВО Малой был в Цхинвале. Говорит, что эта "горячая точка" ему тяжело далась, сейчас легче. Хотя тогда все по-другому было, больше стрелковые бои.

"Когда мама узнала, что я уехал в Цхинвал, ее парализовало, инсульт случился. Тогда разорвал контракт, вернулся. Вот, мол, жив-здоров. В этот раз, когда сказал, что поеду в СВО, не возражала, поняла, что бороться со мной смысла нет", - вспоминает боец.

На первую линию обороны он отправился в след за своими пацанами, с которыми служил "срочку" в спецназе: со своими надежнее. А еще он не хочет, чтобы его ребенок "видел все эти ужасы", не хочет, чтобы он воевал, когда вырастет, "проще это сделать сейчас самому".

Александр убежден, что нужно почаще вспоминать то, отчего было больно и тревожно, тогда не будет резкого всплеска эмоций в самый неожиданный и неподходящий для этого момент.

Этот солдат не раз видел смерть товарищей. Говорит, не страшно. Просто понимаешь, что человек умер. Просто жалко его. Он ведь хороший был, молодой. Мертвые снятся только первые несколько ночей, тогда просыпаешься в холодном поту.

На нервной почве у бойца с позывным Малой обострился псориаз, о котором раньше не знал. Но в общей и целом, говорит, спокоен.

"Если говорить об участниках боевых действий, то к нам они обычно приходят с жалобами на повышенную тревожность, раздражительность, агрессию. Чаще всего посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) возникает спустя несколько месяцев после возвращения", - поясняет в комментарии РИА Новости Крым медицинский психолог Анфиса Гавриленко.

По ее словам, на базе Крымской республиканской клинической психиатрической больницы № 1 им. Н.И. Балабана в Симферополе работают два кабинета для реабилитации, оказания психологической и психиатрической помощи, в том числе, и бойцам, вернувшимся из зоны СВО. В случае необходимости к работе привлекают психиатров, подключают медикаментозное лечение.

"Обращений не так уж много. К сожалению, есть стереотип, что к психологу или психиатру стыдно идти. Но ведь каждый человек может с этим столкнуться. При определенных обстоятельства сломаться могут все", - напоминает специалист.

Возраст бойцов, которые обращаются за помощью, самый разный, чаще от 25 до 50 лет. Проблемы похожи: непонимание, чувство одиночества, повышенная раздражительность, тревога, кошмары, боязнь громких звуков. Кто-то боится мостов, потому что во время взрыва был на мосту, кто-то поездов, потому что был в одном из вагонов, сошедших с рельсов.

Как отмечает психолог, нередко люди с ПТСР могут срываться на членах своей семьи, потому что не в силах справиться с теми эмоциями, которые их захлестывают. Здесь могут помочь различные дыхательные техники. Необходимо также развивать навыки эмоциональной регуляции.

"Эффективное лечение ПТСР существует. Это как медикаментозная, так и когнитивно-поведенческая терапия – метод экспозиции и метод десенсибилизации и переработки движением глаз (ДПТГ). В первом случае лечение направлено на то, чтобы погружать человека в травматическую ситуацию, в те переживания, которых он старается избегать. Во втором – человек, вспоминая о драматической ситуации, выполняет разлитые упражнения глазами, и за счет этого снижается интенсивность эмоциональных переживаний", - объясняет психолог.

При этом Гавриленко с сожалением замечает, что специалистов, владеющих психотерапевтическими методами, сейчас дефицит. Освоить эти методы терапии довольно дорого.

"Бывает, что из-за травмы сложно или невозможно вернуться к той профессии, которая у человека была раньше, тогда помощь будет направлена на принятие факта, что жизнь изменилась и прежней не будет. Нужно помочь человеку адаптироваться в новых условиях, найти новую работу, увлечения и новые смыслы", - продолжает специалист.

И добавляет: нельзя допускать, чтобы человек замыкался в себе. Важно говорить с ним о том, что произошло, потому что избегание лишь укрепляет негативные эмоции.

При этом алкоголь помогает снять стресс и напряжение. Но в долгосрочной перспективе эта стратегия крайне неэффективная – позже придется лечить алкоголизм и еще ряд сопутствующих заболеваний, предупреждает Гавриленко.

По ее словам, идеология, вера в Бога и в то, что делаешь правое дело, также помогает психологической устойчивости. Человеку, чтобы уцелеть, важно иметь смысл жизни и цель. Например, выжить, вернуться в семью, к детям и отстоять Родину.

Ранее сообщалось, что в медорганизациях Крыма начали работать новые структурные подразделения психиатрической службы. С 1 июля 2023 года вступил в силу приказ Минздрава России от 14 октября 2022 № 668н "Об утверждении Порядка оказания медпомощи при психических расстройствах и расстройствах поведения", который включает ряд нововведений, направленных на повышение эффективности и качества оказания психиатрической, психотерапевтической и психологической помощи.

Организована работа девяти кабинетов медико-психологического консультирования в Бахчисарайской, Белогорской и Ленинской ЦРБ, Феодосийском медицинском центре, Сакской районной больнице, Ялтинской городской больнице № 2, Евпаторийском и Керченском психоневрологических диспансерах, а также в Крымской республиканской клинической психиатрической больнице № 1 им. Н.И. Балабана. В поликлиниках клинические психологи теперь консультируют пациентов и членов их семьи. Также специалисты участвуют в оказании помощи лицам с психическими расстройствами и расстройствами поведения, связанными со стрессом, включая посттравматическое стрессовое расстройство.