Наталья Дремова
Медсестра Екатерина Иванова пыталась возмущаться. Разве можно укладывать детей просто на деревянную отмостку внутри кузова машины! Не разрешили постелить матрасы, взять подушки. А как им ехать, в корсетах, с закованными в гипс руками и ногами? Заглянула внутрь: еще трубки какие-то торчат, вдруг кто ушибется… Потом замахала руками: машина полна. Ее оттеснил немецкий офицер, скомандовал — и детей стали складывать на уже лежащих. Медсестра побежала в корпус. Сообразила, что многие ребята в пижамах, рубашках, надо чем-то укрыть. А когда вернулась с пледами в руках, кузов был уже закрыт, машина отъезжала.
Трагедия военного времени в курортном поселке Карачаево-Черкесии Теберда за много десятилетий подзабылась. Недавно рассекреченные документы из архивов ФСБ рассказывают новые подробности этой истории.
17 сентября 1941 года из Евпатории увозили детей. Эвакуировались детские противотуберкулезные санатории: имени Крупской, "Пролетарий", "Пионер".
Дорога была опасной. На дне Черного моря уже лежали суда, перевозившие раненых и эвакуированных. Но маленькие пациенты и опекавшие их взрослые добрались до места, которое стало их домом. Карачаево-Черкесия, поселок Теберда. Чуть позже привезли детей из ялтинских костнотуберкулезных санаториев "Ешиль-Ада" и имени Боброва.
Запертые в южном крыле
Началась относительно спокойная жизнь, вдалеке от бомбежек и сражений. Взрослые хлопотали о продуктах, добывали лекарства, дети лечились, учились.
…12 августа 1942 года советские войска отступили. Через два дня местные националисты сформировали свое "правительство", и самые прагматичные жители отправились… грабить санатории. Ковры, подушки, продукты, посуда — все это вывозили на телегах, вьючных лошадях и осликах. Врачи, медсестры, которым угрожали ружьями и ножами, ничего не могли сделать.
Немецкие передовые части через два дня прошли Теберду "транзитом". А вот появившиеся за ними стали устанавливать "новый порядок". Кстати, немцы, узнав о грабежах, смогли вернуть большую часть вещей. Осматривали и палаты, в которых лежали лети.
Из воспоминаний Олега Курихина, пациента санатория им. Крупской, был эвакуирован в Теберду:
"Я сдружился с соседом по койке. Его звали Осип Глазунов. У него был перелом шейного позвонка. Гипс не позволял ему поворачивать голову, и он смотрел только в потолок… Немцы топали сапогами по коридору, произнося непонятное слово "Юда". Мы напугались, и я сжал руку Осипа. В палату вошли трое и окружили его кроватку. Ударили ногой по подвесу, который оттягивал шею ребенка. Мальчик дико закричал. Тогда немец заколол его штыком прямо в кроватке. Мне треснули по руке, и я притих, а кроватку Осипа укатили".
В сентябре поступил приказ: детей еврейской национальности из всех эвакуированных санаториев собрать вместе. Для 56 ребят было выделено южное крыло здания одного из корпусов. Лечащие врачи, медсестры, санитары — тоже евреи.
Черный день
11 декабря 1942 года стало черным днем для всех евреев Теберды. Они обязаны были явиться в гестапо. Приказ подписал Отто Вебер, начальник отделения гестапо города Микоян-Шахара, как тогда назывался Карачаевск.
Явившихся собрали в летнем корпусе "Санатория для ученых". Двое суток 285 человек просидели в неотапливаемом помещении без еды, воды. Поговаривали о переброске евреев на угольные шахты в Карачаевской области.
…Их расстреляли в полутора километрах от поселка. Отто Вебер лично наблюдал за тем, как люди, оставляя вещи и одежду в стороне, подходили к краю десятиметровой ямы. Их ставили на колени и стреляли в затылок. Палачей было двое, казнь длилась три с половиной часа…
Только двое осмелились нарушить приказ о явке. Крупнейший специалист по туберкулезу Фрида Белкина покончила с собой. Бухгалтер Тубинститута Софья Фарбер ушла в лес и поставила точку в своей жизни.
А немцы приступили к спланированной Отто Вебером акции по уничтожению детей-евреев из санатория.
Из речи помощника главного обвинителя от СССР Льва Смирнова на Нюрнбергском процессе:
"Очевидцы этого злодеяния сообщили: 22 декабря 1942 года к подъезду санатория 1-го курортного объединения подъехала немецкая автомашина. Прибывшие с этой автомашиной семь немецких солдат вытащили из санатория 54 тяжело больных ребенка в возрасте от 3 лет. Уложили их штабелями в несколько ярусов в машине. Это были больные дети, которые не могли двигаться. Поэтому их не загоняли в машину, как обычно делали, а укладывали. Затем захлопнули дверь, и выехали из санатория. Через час автомашина вернулась в поселок Теберда, все дети погибли. Они были умерщвлены немцами и сброшены в тебердское ущелье вблизи Гуначгира".
История Изи
За год до войны Изе Герману врачи поставили диагноз "спондилит". Костный туберкулез разрушал позвонки. Из родного Могилев-Подольска Изю направили сначала в Киевский институт ортопедии, потом в санаторий в Ялту. Закованный в гипсовый корсет мальчик лежал на веранде с видом на море: неподвижность, солнце, воздух и отличное питание были рецептом его выздоровления.
Семья Изи с началом войны бежала вглубь страны. В Ленинабаде мать мальчика и ее сестры буквально вытащили из-под колес поезда незнакомую женщину. И… поразились тому, как ее история схожа с их бедой. Единственная дочь женщины до войны лечилась в Одесской клинике от туберкулеза сустава. Ее эвакуировали. Где искать, куда ехать?
Через несколько месяцев удалось установить, что клиника в Теберде. Спасенная женщина уехала туда, а потом прислала письмо: нашлась дочь. И там же — четырехлетний Изя. Выехать за ним мать не успела, в Теберде уже были немцы.
О том, что случилось с сыном, они узнали в 1943-м после освобождения Теберды. Дядя Изи, Яков Менакер, оставил свои воспоминания о том, как родные ждали и искали мальчика. Которому врачи обещали выздоровление и долгую хорошую жизнь.
Она закончилась в машине-душегубке, которую немцы называли "пекарня". Рядом с пятилетней Любой Липшиц, четырнадцатилетней Соней Глуховой, трехлетним Нюмой Айзманом. И другими детьми, "виноватыми" перед фашистами в том, что родились евреями. Четырехлетний Валя и шестилетний Геня Малиновские были, хоть и русскими, но сыновьями командира Красной Армии. И тоже "подлежали уничтожению".
54 убитых ребенка. Двое из изолированных в южном крыле, видимо, не дожили до этой расправы.
Кто виноват?
Осенью 1943 года военный трибунал войск НКВД Ставропольского края рассматривал дело об убитых детях. Обвиняемый — главврач 1-го курортного объединения.
Он рассказывал, что распоряжение о составлении списков детей и сотрудников еврейской национальности ему спустили свыше. О том, что ждет маленьких пациентов, понятия не имел. Ему сообщили, что детей будут перевозить в другое учреждение, где налажено полноценное питание.
"22 декабря меня вызвал к себе директор курорта… и приказал приготовить детей к отправке. Как он сказал, в город Черкесск, причем сказал, чтобы их предварительно накормили, — объяснял он во время судебного процесса. — Я увидел, как детей в одном белье при морозе стали грузить в машины. Здесь только дошло до моего сознания, что ожидает детей. Я остался бессилен, я не мог предотвратить этой катастрофы, я был один безоружный, там был директор и вооруженные немцы".
Приговорили этого человека к 10 годам каторжных работ. В 1945-м трибунал заново рассматривал дело: приговор сочли слишком мягким, и срок увеличили до 20 лет. Уполномоченный по курорту Теберда, который распорядился составить по требованию гестапо списки обреченных пациентов и сотрудников, был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян. Главврач, также выполнявший распоряжение о списках, был осужден к 25 годам каторжных работ.
А что же Отто Вебер, лично наблюдавший за казнями и виновник смерти детей из крымских санаториев? Его судьба неизвестна.