К годовщине Фултонской речи: уроки одной информационной кампании

Александр Бедрицкий, директор Таврического информационно-аналитического центра

Фултонская речь Черчилля оценивается как формальная отмашка для начала эпохи холодной войны между недавними союзниками в победе над фашизмом. Сам Черчилль считал это выступление самым важным в своей политической карьере, а многие его формулировки стали афоризмами и получили самостоятельную жизнь. Однако в рассмотрении подобных исторических документов контекст имеет такое же, если не большее, значение, чем непосредственно текст.

Союзнические отношения в годы войны в значительной степени повлияли на восприятие Советского Союза в США. В оценках Управления стратегических служб (предтечи ЦРУ) отмечали растущую в СССР "тенденцию к развитию более нормальных и менее "чрезвычайных" типов институтов по мере усиления и стабилизации режима", а президент Ф.Рузвельт неоднократно заявлял, что СССР движется по пути конституционной эволюции к государственному социализму. В целом к весне 1945 года, когда победа над фашизмом была уже на пороге, общественные настроения большинства американцев были на стороне коммунистической России, а Сталина по-доброму называли Дядюшкой Джо.

Накануне Победы, 12 апреля 1945 года, в США внезапно умирает Рузвельт и, согласно американской конституции, его заменяет вице-президент Гарри Трумэн. Тот самый, который, будучи сенатором-демократом от штата Миссури, вскоре после нападения Германии на Советский Союз говорил: "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и пусть они убивают как можно больше". Для Рузвельта Трумэн был в значительной мере фигурой навязанной – в январе 1945 года руководство Демократической партии настояло на том, чтобы он заменил "слишком либерального" Генри Уоллеса. Характерно, что за недолгое время – 82 дня – своего пребывания в должности вице-президента, Трумэн лишь дважды встречался с Рузвельтом, а к решению важнейших внешнеполитических вопросов его не привлекали. В частности, Трумэн был очень недоволен достигнутыми в ходе Ялтинской конференции соглашениями. Но ничего толком поделать не мог.

Изменение отношения к Советскому Союзу стало заметным уже в первые дни правления нового президента. Трумэн дал понять, что предпочитает жесткий тон в отношении СССР. Сторонники конфронтационной линии, в число которых входил и посол США в СССР А.Гарриман, воспользовались этим для укрепления своих позиций, а американские пропагандистские структуры получили указание, формально отмечая преемственность курсу Рузвельта, "не замалчивать трудностей в отношениях между союзниками".

И, тем не менее, даже в августе 1945 года результаты опроса института Гэллапа об отношении американцев к Советскому Союзу продемонстрировали преимущественно хорошее отношение. На вопрос: "Можно ли доверять России и сотрудничать с ней в послевоенный период?" — 54% ответили утвердительно, 30% дали отрицательный ответ и 16% не имели определенного мнения по этому вопросу, причем среди образованной части населения число ответивших "да" достигло 71%. Стоит ли удивляться, что для радикальных изменений и в общественных настроениях в стране, и в политическом классе, потребовалось нечто экстраординарное?

22 февраля 1946 года в США из американского посольства в Москве в ответ на запрос казначейства США о пояснении причин, по которым Советский Союз не поддержал создание Всемирного банка и Международного валютного фонда, была направлена телеграмма №511. В ней давалось пространная характеристика Советского Союза, сводимая к довольно простым положениям: советская система по природе своей агрессивна, ее невозможно исправить, а можно только сломать или "размягчить" под воздействием превосходящей силы.

Автором телеграммы был советник-посланник посольства Джордж Кеннан, а в историю она вошла, как "длинная телеграмма" – ее размер превышал 8 тысяч слов – немыслимый размер для подобных документов! Сейчас само понятие телеграммы осталось в далеком прошлом, равно как и ограничения, накладываемые на ее написание. Кто застал это время, наверно, помнят, как опускались предлоги и союзы, любые красивости, прилагательные и фигуры речи: "Приезжаю среду детьми встречай" – образчик телеграфного стиля. Телеграфа уже нет, но четкая, краткая и местами лапидарная манера написания сохранилась. Тот самый телеграфный стиль. Когда большой объем информации необходимо описать минимумом слов. А теперь представим себе в телеграмме, вводную к семи страницам пространного текста, фразу: "Заранее приношу свои извинения по поводу загрузки телеграфного канала, но вопросы, содержащиеся в данной телеграмме, представляются мне столь важными в свете недавних событий, что наши ответы на них, если они вообще заслуживают какого-либо внимания, должны быть немедленно сформулированы. Итак…" Написано это было не мамой Лариосика из "Белой гвардии", а профессионалом. И тем не менее, эта телеграмма была набрана и отправлена.

Дальнейшая ситуация вокруг телеграммы оказывается не менее странной, чем ее размер. Очень быстро она, как-бы сама, расползается. Ее копии были разосланы в разные ведомства и американские посольства, она получила широкое хождение в министерстве обороны. Сам же Кеннан вскоре вернулся в Вашингтон и пошел на повышение, перед тем как вновь вернуться в Москву в ранге посла в 1952 году.

Привлекательность разошедшегося текста заключалась, прежде всего, в том, что он полностью снимал с США моральную ответственность за нарастающее обострение международной обстановки, целиком перекладывая ее на СССР. Прагматизм рузвельтовской политики оказался полностью замещенным идеологическими мотивами противостояния с тем, кого невозможно исправить, но можно только победить. Именно поэтому телеграмма оказалась больше похожа на манифест, нежели на документ посольства, и именно поэтому она получила широкое хождение.

Всего через несколько дней после отправки телеграммы по приглашению Вестминстерского колледжа в захолустный Фултон (население 8 тыс человек, родной для Трумэна штат Миссури) в сопровождении американского президента прибывает экс-премьер Великобритании Уинстон Черчилль – фигура необычайно популярная и авторитетная в США, где 5 марта выступает с речью, которая становится поворотной в судьбах всего мира.

Озвученные тезисы легли в основу построения нового мира по-американски – Pax Americana, и в разных формах и комбинациях, но неизменно по сути, они произносятся по сей день. "Соединенные Штаты находятся в настоящее время на вершине всемирной мощи". "Суды не могут работать без шерифов и констеблей"; "Народ любой страны имеет право и должен быть в силах… выбрать или изменить характер или форму правления, при котором он живет". "Это основополагающие права на свободу, которые должны знать в каждом доме. Таково послание британского и американского народов всему человечеству". "Никто не знает, каковы пределы, если таковые существуют, их [советским] экспансионистским и верообратительным тенденциям". И подводит закономерный итог: "От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес".

Отношение к Советскому Союзу стремительно ухудшалось: в мае 1946 года 58% американцев считали, что СССР ведет агрессивную политику, и лишь 29%, что он стремится защититься, к октябрю 1947 года – уже соответственно 76% и 18%, а к концу 1948 года в США было уже практически единодушное мнение, что СССР – это агрессивная держава.

США приступили к проекту достижения мировой гегемонии, которому отныне мешал только Советский Союз, внутри страны вскоре началась охота на ведьм, в мире – холодная война. Наступила новая эпоха.